Книга Ведьмина неделя - Диана Уинн Джонс

А что скажет Саймон, если Чарлз вскочит и закричит: «Я колдун!»? Наверное, решит, что Чарлз окончательно спятил. Странно, что Саймон не исчез. Чарлз пососал палец и задумался. Ясно, что он действительно ненавидит Саймона. Мистера Уэнтворта он не ненавидел ни капельки — ну разве что в том смысле, в каком всегда ненавидишь учителя, незаслуженно наградившего тебя черной галочкой. Наверное, в колдовстве должно быть что-то холодное, медицинское, иначе оно не работает.

Чарлз перебрал в памяти остальные свои горести. Две черные галочки за день. Шиповки пропали. Денег нет и не будет. Пятьсот строчек в день. И во всем этом он не виноват ну ничуточки! Да и в том, что родился колдуном, он тоже не виноват! Это нечестно! И кроме всего прочего, его страшно мучила совесть из-за мистера Уэнтворта. Гореть больно.

Мысли Чарлза стали понемногу путаться. Потом уже он понял, что, видимо, все-таки заснул — точнее, не заснул, а задремал ненадолго, а мысли продолжали ворочаться и щелкать в голове, словно Чарлз был каким-то механизмом, который забыли отключить. Он даже не знал, что спит.

Он это понял, когда обнаружил, что сидит в постели, а мысли в голове чудесным образом встали на свои места. Все было совершенно очевидно. Он колдун. Он боится, что его поймают. Поэтому надо применять колдовство, чтобы его не поймали. Другими словами, надо пойти в какое-нибудь тихое местечко, вроде туалета на первом этаже, и наколдовать обратно сначала мистера Уэнтворта, а потом шиповки!

Глава шестая

Чарлз поднялся с постели. Он не забыл нацепить очки. И даже позаботился о том, чтобы одеяло лежало так, словно он по-прежнему находится в кровати.

Из коридора лился слабый свет. Его было как раз достаточно для того, чтобы завершить все приготовления и прокрасться мимо других мальчиков, спящих под холмиками одеял. Чарлз выскользнул в коридор, в котором по сравнению с темнотой спальни было светло как днем.

В соседней спальне было шумно: там шуршало, глухо постукивало, а потом раздалось придушенное хихиканье. Чарлз остановился. Похоже, у соседей был в разгаре полуночный пир — они устраивали их часто. А стучали половицы, которые обитатели спальни поднимали, чтобы достать припрятанные лакомства. Да, неудачное время, чтобы ходить по коридору. Если дежурный учитель услышит шум, Чарлза поймают вместе с остальными.

Но в коридоре так никто и не появился. Переждав несколько минут, Чарлз отважился продолжить путешествие. Он прошел по коридору и нырнул в темный бетонный провал лестницы. Отопление, которое и так-то не грело, на ночь вовсе отключали. Холод, прокравшийся вверх от босых ног Чарлза под пижаму, отчасти развеял дремоту. Чарлз подумал, что и проснулся, наверное, от боли. Обожженный палец ныл и сильно пульсировал. Чарлз прижал его к холодной стене, чтобы унять боль, и, нащупывая босыми ногами одну ледяную ступеньку за другой, стал думать, что же ему делать. Сначала надо, само собой, вернуть мистера Уэнтворта, если, конечно, получится. Но шиповки ему тоже были очень нужны…

— Потренируюсь на шиповках, — пробормотал Чарлз себе под нос, — а потом, если получится, возьмусь за мистера Уэнтворта.

Он едва не упал на последней ступеньке, но удержался и поспешил к туалетам. Они были далеко, в углу, где сходились два коридора. Чарлз уже почти добежал до угла, когда из-за него показалось пляшущее пятно тусклого света. Появилась полутемная фигура с огромным фонарем. Трепещущий свет выхватил из темноты крошечное белое существо, семенящее по пятам большой фигуры. Это сторож со своей болонкой проверял, не прячутся ли в туалете хулиганы.

Чарлз повернулся и на цыпочках направился прочь. Коридор тут же наполнился пронзительным тявканьем, словно разразилась карликовая гроза. Ну вот, болонка его услышала. Чарлз бросился бежать. Сторож за его спиной закричал:

— Кто здесь?

Раздался гулкий топот.

Чарлз бежал. Он миновал лестницу, надеясь, что сторож решит, будто он свернул наверх, и мчался, вытянув перед собой руки, пока не налетел на двустворчатую дверь. Он тихонько приотворил ее — самую чуточку — и проскользнул в просвет, придерживая створку, чтобы она не стукнула и не выдала его. Чарлз застыл за дверью, преисполнясь горячей надежды.

Ничего не вышло. Одурачить сторожа не удалось. За стеклянной дверью замаячило светлое пятно, проплыли и пропали тени перил, и пятно стало ярче — сторож приближался.

Чарлз отпустил дверь и снова кинулся бежать, ударяясь о стены темных коридоров, пока наконец совсем не задохнулся и совершенно не перестал понимать, где находится. Он сбил сторожа со следа, но потерялся сам. Свернув за угол, он сощурился от бившего в окно оранжевого света далекого уличного фонаря. Напротив окна виднелась дверь игровой комнаты малышей: даже ночью были прекрасно видны и следы пинков над порогом, и трещина в верхнем стекле — она появилась, когда Нирупам Сингх хотел врезать Дэну Смиту и промазал. Дверь показалась Чарлзу несказанно родной и любимой. «Ну что ж, — подумал он, — для того чтобы упражняться в колдовстве, местечко совсем неплохое». Он открыл дверь и прокрался в игровую.

Кто-то обернулся к нему из полумрака. Чарлз вскрикнул, отпрыгнул и прижался спиной к двери. Тот, другой, тоже вскрикнул.

— Эй, ты кто? — хором просипели они. Чарлз нащупал выключатель. Он зажег свет и миг спустя погасил его — оба зажмурились. Увидев, кто затаился в игровой, Чарлз прислонился к двери, мигая, чтобы разогнать зеленую мглу перед глазами.

Он окончательно перестал понимать что бы то ни было! Тот, другой, был Брайан Уэнтворт.

Очень странно. Но самым странным оказалось даже не это! Чарлз успел определенно и несомненно заметить, что Брайан весь в слезах, — и был потрясен. Все прекрасно знали, что Брайан никогда не плачет, когда его били, он выл, верещал и молил о пощаде, но никто никогда не видел его слез — разве что на уроке у мисс Ходж, когда он изображал колдуна, только ведь тогда все было понарошку.

Изумление очень быстро сменилось ужасом. Ясно, что только нечто из ряда вон выходящее могло заставить Брайана расплакаться. Наверняка Брайан обнаружил, что его отец таинственным образом исчез. Чарлз кинулся оправдываться:

— Я для того и спустился, чтобы все исправить!

— Ты-то что можешь сделать? — отозвался из темноты голос Брайана, хриплый и гнусавый от плача. — Сам-то небось хорошо устроился, стоит тебе поглядеть — и тебя мигом оставляют в покое! Мне бы такой мерзкий взгляд! Тогда бы ко мне не приставали и не били бы все время!

Он снова разрыдался — громко, с подвываниями. Рыдания доносились до Чарлза откуда-то с середины комнаты, но Брайана он поначалу не видел — все заволокло зеленой мглой.

Чарлзу и в голову не приходило, что Брайану настолько не нравится, когда его бьют. Это случалось так часто — давно пора привыкнуть… Тут он различил Брайана, скорчившегося на бетонном полу. Чарлз подошел к нему и тоже лег на пол рядом.