Telegram
Онлайн библиотека бесплатных книг и аудиокниг » Книги » Политика » Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон 📕 - Книга онлайн бесплатно

Книга Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон

226
0
Читать книгу Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон полностью.

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 17 18 19 ... 52
Перейти на страницу:

В чем дело? Почему задержка? Ах, вот в чем дело. В зал крематория на низкой тележке вкатывается еще один гроб. Он уже заколочен. Он великолепен. Он элегантен. Он украшен бахромой и каемочками. Это почетный гроб. Дорогу почетному гробу! Кочегары устанавливают его на направляющие желоба, и вот он пошел в свой последний путь. Теперь неимоверно долго нужно ждать, когда он сгорит. Нужно ждать и ждать. Нужно быть терпеливым.

А вот теперь, наконец, и очередь привязанного. Носилки вновь на направляющих желобах, и я снова слышу этот беззвучный вопль, который, наверное, способен срывать двери с петель. Я с надеждой вглядываюсь в лицо привязанного. Я стараюсь найти признаки безумия на этом лице. Сумасшедшим легко в этом мире, но нет этих признаков на красивом мужественном лице, не испорчено его лицо печатью безумия. Просто человеку не хочется в печку, и он это старается как-то выразить, а как выразишь, кроме крика? Вот он и кричит. К счастью, крик этот не увековечен. Вот лаковые ботинки в огонь пошли. Пошли, черт побери. Бушует огонь. Наверное, кислород вдувают. Два первых кочегара отскакивают в сторону, два последних с силой толкают носилки в глубину. Дверки топки закрываются, и треск аппарата стихает.

— Он. кто? — Я и сам не знаю, зачем такой вопрос задаю.

— Он? Полковник. Бывший полковник. Он был в нашей организации. На высоких постах. Он организацию обманывал. За это его из организации исключили. Вот он и ушел. Такой у нас закон. Силой мы никого в организацию не вовлекаем. Не хочешь — откажись, но если вступил, принадлежишь организации полностью. Вместе с ботинками и галстуком. Итак. я даю последнюю возможность отказаться. На размышление одна минута.

— Мне не нужна минута на размышление.

— Таков порядок. Если тебе и не нужна эта минута, организация обязана ее дать. Посиди и помолчи.

Седой щелкнул переключателем, и длинная худая стрелка, четко выбивая шаг, двинулась по сияющему циферблату, а я вновь увидел перед собой лицо полковника в самый последний момент, когда его ноги уже были в огне, а голова еще жила: еще пульсировала кровь, и еще в глазах светился ум, смертная тоска, жестокая мука и непобедимое желание жить. Если меня примут в эту организацию, я буду служить ей верой и правдой. Это серьезная и мощная организация. Мне нравится такой порядок, но, черт побери, я почему-то наперед знаю, что если мне предстоит вылететь в короткую квадратную трубу, то никак не в гробу с бахромой и каемочками. Не та у меня натура. Не из тех я, которые с бахромой. Не из тех.

— Время истекло. Тебе нужно еще время на размышление?

— Нет.

— Еще одна минута?

— Нет.

— Что ж, капитан, тогда мне выпала честь первым поздравить тебя со вступлением в наше тайное братство, которое именуется Главное разведывательное управление Генерального штаба, или сокращенно ГРУ. Тебе предстоят встреча с заместителем начальника ГРУ генерал-полковником Мещеряковым и визит в Центральный Комитет к генерал-полковнику Лемзенко. Думаю, ты им понравишься. Только не вздумай хитрить. В данном случае лучше задать вопрос, чем промолчать. Иногда, в ходе наших экзаменов и психологических тестов, такое покажут, что вопрос сам подступает к горлу. Не мучь себя. Задай вопрос. Веди себя так, как сегодня вел тут, и тогда все будет хорошо. Успехов тебе, капитан».

Тебе объяснили, что будет, если изменишь Родине?

— Да, статья 64-я, высшая мера. Они еще так сказали: «Любим мы тебя или не любим — это не имеет никакого значения».

«Из-под земли все равно достанем».

— Дело в том, что до тех пор, пока я, изменив, существую, олицетворяю возможность бежать, поэтому то, как они ко мне относятся, роли никакой не играет. Рано или поздно меня нужно поймать и придушить, чтобы остальным неповадно было, и что по сортирам людей мочат, так это правда.

Сижу я три года назад дома, и вдруг телефонный звонок. Поднимаю трубку — Саша Литвиненко: «Слушай, меня траванули». Я: «Саша, да брось ты!», а он: «Нет, это не просто так — я в госпитале». Ну, ладно. Мы с Таней его жене звоним: «Марина, дня через три он выйдет? Мы к вам чайку приедем попить». — «Да нет, — вздыхает, — наверное, дня через четыре».

А вы были знакомы?

— Господи, ну а как же иначе! Мы были очень даже знакомы, и когда просят: «Опиши его в двух словах», я говорю: это был д’Артаньян — человек с открытой душой, высокий, красивый, симпатяга, спортсмен. Каждое утро десять километров бегал, не курил, не пил — даже чая, и если чаем его отравили, так это китайский какой-то был, травяной.

Набираем опять номер Марины: «А он еще в госпитале.». — «Ну, тогда мы туда подъедем». — «Нет, сейчас не надо». Звоню Саше и слышу, как он угасает, угасает. Я был первым, кому он из госпиталя о своей беде сообщил. «Меня, — сказал, — траванули, но я же хитрый. Полведра марганцовки развел и вот пью: все из меня вышло, самая малость осталась. Хотя, вообще-то, вышло…». Так что это достаточно все серьезно. Уже потом мы увидели фотографию: лысый д’Артаньян — человек таял, как свечка.

В СССР тебя заочно приговорили к расстрелу…

— Угу!

Какие ощущения ты испытал, когда об этом узнал?

— Чудесные! Так хорошо стало: душа поет, жаворонки в небе звенят. (Перестав улыбаться.). Докладываю. Допустим, жена тебя ставит в известность: «Мне нужны новые туфли». Ты киваешь: «Ну ладно». Потом: «Мне нужна шуба». Ты начинаешь уже напрягаться, что-то подсчитывать, а у меня проблем нет — я же списанный: «Танечка, да пожалуйста!».

Щедрость наступила невиданная

— Не только щедрость. Предположим, где-то у тебя заболело. Ты: «Ой-ой-ой, занемог что-то.», а мне все нипочем — я-то уже несуществующий, поэтому мелочевкой какой-то меня не проймешь. Ну, сердце мне сделали — кардиостимулятор поставили.

«Я расскажу тебе, как убивают.»

Зная не понаслышке о всемогуществе этой системы, ты испытывал страх, что тебя таки достанут

— нет!..

…что кто-то уколет в толпе зонтиком, что-то подсыплет или просто выстрелит из-за угла?

— Слушай, кольни меня! Ну? Чего ты?

Не было страха? Не понимаю

— А что понимать? Человек я, вообще-то, пугливый: могу чего угодно бояться и ощущать всевозможные фобии, а вот этого не боюсь, и все, причем объяснить: как, почему? — не могу. Особенно после того, как «Ледокол» вышел, о страхе забыл, а еще. Стой, обожди — дело вот как было. Мы убежали 10 июня семьдесят восьмого, а 7 сентября того же года здесь, в Лондоне (С ударением на втором слоге.), был убит болгарский диссидент Георгий Марков.

Вместе:

…зонтиком…

— Слушай, я расскажу тебе, как убивают. Диапазон средств очень широкий, но спецслужбам нужно одно из двух: или убрать тихо, чтобы никто не усек, что это смерть неестественная (сердце, например, прихватило — и все, отошел), или уж так громко, из автоматов, чтобы все сразу заговорили: «О-о-о, прямо у здания МВД расстреляли, в собственном “Мерседесе”!».

1 ... 17 18 19 ... 52
Перейти на страницу:
Комментарии и отзывы (0) к книге "Виктор Суворов: исповедь перебежчика - Дмитрий Гордон"