Книга Дорога-Мандала - Масако Бандо

— Мне хорошо так, как есть, — уклончиво ответила она, и Асафуми был немного уязвлён.

Но оставлять дело «так, как есть» в этом обществе было нельзя. Капиталистическое общество существует исходя из предпосылки постоянного прогресса. Развитие и государства, и общества, и даже отдельного индивидуума оценивается положительно только при условии, что они следуют именно такому сценарию. Рядовой служащий должен получить повышение, холостяк должен жениться, в семье должны появиться дети.

Вскоре приехали родители Асафуми и изъявили желание встретиться с родителями Сидзуки. Отказаться значило дать категоричный отказ на предложение о замужестве, а значит потерять Асафуми. Сидзука решила согласиться на встречу, чтобы сохранить всё как есть.

Родители Сидзуки были в разводе, у отца в Токио была другая семья, а мать жила в Иокогаме одна. Сидзука объяснила своей матери, Тамаэ, ситуацию. Сказав, что она не собирается замуж, но хочет как-то замять предложение, она попросила мать встретиться с родителями Асафуми. Тамаэ, ответив, что это только отсрочит решение проблемы, нехотя согласилась.

Было решено, что Тамаэ, родители Асафуми, Кикуо и Такико, и Сидзука с Асафуми поужинают вместе. Встреча была назначена в Иокогаме, в китайском ресторанчике на сорок третьем этаже высотного здания «Минато мираи 21». Оттуда открывался вид на облепленные домами и зданиями холмы, окружавшие квартал Минато, на Мост-радугу через Токийский залив, на отвоёванный у моря участок земли под новый прибрежный центр, планы сооружения которого расстроились. План Сидзуки был таков — очаровать родителей Асафуми красотами города и замять разговор о женитьбе. Как она и предполагала, родители были восхищены огромным городом будущего. Они заказали столик у окна, и родители любовались пейзажем. Но её расчёты оправдались только отчасти. Пока одно за другим подавали новые блюда, родители Асафуми ломали голову над тем, как бы с разных сторон выведать семейные обстоятельства Сидзуки. И когда подали десерт, Кикуо заговорил:

— Ах, какая славная у вас дочка. Мы счастливы, что она станет нашей невесткой.

Рассеянно смотревший в окно Асафуми изумлённо повернулся к родителям, а Тамаэ недоумённо спросила Сидзуку:

— Ты решила выйти замуж?

Сидзука, не глядя на Асафуми, ответила:

— Об этом у нас речи не было.

— Да-да, мы просто обсуждали эту тему, — занервничал Асафуми, обращаясь к родителям.

Кикуо и Такико оцепенели, как пара кукол.

— Да ведь вы живёте вместе всё равно как муж и жена. Если это не оформить…

— Я дважды выходила замуж, — перебила Кикуо Тамаэ.

И хотя Кикуо был недоволен тем, что его прервали, Тамаэ, не обращая на это внимания, продолжила.

— Сидзука моя дочь от первого брака. Мой первый муж притворялся прекрасным семьянином, а за моей спиной заводил себе женщин, и мы развелись. Второй брак был похож на автокатастрофу. Я всё время говорю дочери — нечего выходить замуж. Высосут из тебя все соки, оглянуться не успеешь, как молодость и удовольствия пройдут, — говорила Тамаэ, глядя на цветущую Такико.

Конечно же, Такико возненавидела Тамаэ до глубины Души. После этого ужина родители убеждали Асафуми расстаться с Сидзукой.

Но, несмотря на всё это, она всё-таки вышла замуж за Асафуми. Их отношения получили официальное признание и на службе. И начальство, и сослуживцы спрашивали, когда же свадьба. Под их давлением и под давлением повторяющихся, как волны прибоя, предложений Асафуми пожениться, она устала отвечать отказом.

Стена, на которую она наткнулась на четвёртом году работы в фирме, и которую ей удалось отодвинуть, встречаясь с Хироюки и Асафуми, опять встала перед Сидзукой и теперь окружила её со всех сторон.

Услышав о решении дочери, Тамаэ сказала, что дочь обвели вокруг пальца.

— И ты тоже, как и я, пока не обожжёшься, не поймёшь.

Хироюки перед свадьбой позвонил ей и сказал: «И впредь добро пожаловать». Но Сидзука отвергла его предложение, сказав: «Что за вздор!» Однако через полгода они как-то снова встретились и отправились в гостиницу.

В тот раз Хироюки сказал — пусть твой муж тоже спит вместе с нами. Сидзука тогда вся похолодела. После замужества чувство вины по отношению к Асафуми только усилилось.

Когда было решено, что они едут в Тояму, Сидзука вздохнула с облегчением, решив, что теперь порвёт с Хироюки. Но на самом деле было неясно, сможет ли она порвать. Не позвонит ли она ему сама.

Верно говорит Такико. Мужчины и женщины живут во взаимном обмане. Скрывая историю с Хироюки, она обманывает Асафуми.

11

Дом Рэнтаро был наполнен миазмами, источаемыми бездонным болотом. Чтобы защитить от этих ядовитых испарений сына Исаму, робко стоящего перед отцом, которого увидел впервые, Сая усадила его позади себя, а сама села перед членами семьи Нонэдзава, сидевшими в ряд лицом к выходу.

Рэнтаро в распахнутом на груди кимоно, упираясь коленями в пол, сидел у стены, украшенной на стыках брёвнами-опорами. Он маленькими затяжками курил сигарету, словно стараясь растянуть удовольствие, и делал вид, что смотрит на выдыхаемый дым, но сердцем он был с двумя женщинами, бросавшими на него холодные взгляды. Одна из них была старуха, сидевшая с прямой спиной, с грозным как у японских солдат лицом и в ладно сидящем кимоно. Судя по возрасту и по властной манере держать себя, это была мать Рэнтаро. Другая была высохшая женщина-аллигатор, с которой Сая столкнулась у ворот. Сая узнала, что это японская жена Рэнтаро, ещё прежде, чем вошла в дом. Всем телом источая яростный вопль, женщина-аллигатор тихо сказала, что она жена Рэнтаро и предложила поговорить в доме. Обе женщины сидели вплотную, как пара листьев. Краем глаза они брезгливо следили за Саей и её сыном так, словно те были огромными испражнениями Рэнтаро; от женщин исходили тёмные миазмы ненависти.

По другую сторону рядом с Рэнтаро сидел круглолицый мужчина с мясистыми, как имбирь, губами. Это был его младший брат.

Сая с удивлением услышала, как Рэнтаро объяснил троим своим родственникам, что с ней он познакомился в Малайе. Она почувствовала отчаяние и гнев, когда Рэнтаро вот так в двух словах обрисовал всё, что было между ними.

Сая прекрасно помнила встречу с Рэнтаро. Выгрузив свой обширный багаж в аптеке в китайском квартале Кота-Бару, он, утирая пот, пил чай. Он носил усы и был опрятно одет в европейскую одежду. Встретились они за несколько лет до того, как японские войска высадились в Кота-Бару, а затем дошли до Сингапура.

Сая вместе со старшим братом Кэкой только что прибыли в Кота-Бару. От впервые увиденного и Услышанного голова у неё шла кругом. Она рассмешила брата, когда, указывая на англичан в землистых одеждах, прямой осанкой напоминавших вышагивающие деревья, спросила, всё ли с ними в порядке, и отчего у них такие белые лица. Навлекла на себя его насмешки, вскрикнув при виде проехавшей мимо, сотрясая землю, сверкающей коробки на четырёх колёсах. Она впервые увидела так много китайцев, не говоря уже о том, что впервые узнала о существовании японцев, Увидев Рэнтаро, она решила, что это всего лишь китаец. Но брат шепнул ей, что это «хороший господин-японец», и когда он усаживался перед ней, она знала, что этот мужчина не китаец, а «хороший господин», на которого брат возлагал большие надежды перед путешествием.