Книга Арбат - Юрий Вигорь

Бог свидетель, и вы, читатель, тоже, Рок нигде не произнес фразы: «Сюсявый давал нашей доблестной милиции взятки». Этого просто не может быть, потому что это звучит вульгарно. И все описываемое — лишь художественные построения. Как там говорил Александр Сергеевич Пушкин: «Над вымыслом слезами обольюсь…» Но ведь бывает, что и правда похлеще вымысла? Действительность порой приводит в шок самых отъявленных мечтателей и писателей. Особенно нынешних писателей, оторопело взирающих на нашу действительность и немеющих от нее.

Прежде чем вывести на асфальтовую арену Арбата Сюсявого, надо чуть-чуть подробнее прорисовать ландшафт и расстановку сил, сделать рекогносцировку рыночных механизмов и приоткрыть маленькие бюрократические шлюзы, за которыми теснятся, плещутся тайны…

…Чтобы торговать легально — надо иметь разрешение. Надо уметь его пробить и оформить. Желающих — хоть отбавляй. Но вот вопрос: как стать избранником случая? Как снискать милость судьбы? А если не судьбы, то судьбоносца-чиновника, от одной подписи, от одной закорючки которого зависит вся твоя жизнь. «Арбатская гвардия» — это конгломерат, не распадающийся и не меняющийся уже девять лет. И чтобы быть молекулой этого конгломерата, надо иметь не только молекулярные связи. Все хотят жить. И по-человечески это понятно. Нельзя всех любить и удовлетворить все ходатайства. Кто-то должен пасть жертвой. Любят избранных. Любовь должна быть взаимной. Если вы подумали о взятках, то это слишком примитивно. Мир молекулярных связей куда сложней и даже поэтичней. Современный чиновник порой может пойти на жертву и выдать разрешение, чтобы не иметь головной боли и лишних хлопот. Шахматная партия богата дебютными идеями.

Смешно сказать, но такие просоленные арбатскими циклонами и самумами волки, как «арбатская гвардия», люди-боги, одни клички которых говорили сами за себя: «Барбос», «Бульдог», «Акула», — не умели общаться с чиновниками, писать и оформлять ходатайства, рассыпаться в благодарностях, делать реверансы, подносить цветы и подарки, а в управах чиновники как бы соперничали между собой — кому и сколько поднесут сегодня букетов, на сколько роз и каких: по «семьдесят» или по «пятьдесят»… Поверьте, честолюбие женщины порой превыше всяких меркантильных интересов. Иное дело менты. Они прозаичны. Цветы им ни к чему. «Денег, денег, денег… И побольше», — написано в их глазах. Они не то чтобы брали, они заглатывали намертво. Но ни Бульдог, ни Акула Додсон, ни Барбос не умели давать «на лапу». Хотя, казалось бы, все так просто. Как там у Есенина: «Дай, Джек, на счастье в лапу мне…» Бульдога буквально корежило при одной мысли о том, как он будет осуществлять это действо. Акула говорил: «Да я лучше эту сотнягу порву у них на глазах…» Барбос вздыхал и яростно сплевывал, скрежеща желтыми волчьими зубами. Они готовы были биться на кулаках, таскать пуды книг, терпеть жесточайшие морозы и обледенения, но некий рыцарский кодекс, некая благородная струнка души не позволяли им пачкать руки. И тут нашелся посреди ник — Сюсявый. Мастер пассажей, он показал на деле, что порой ментам можно и не платить. Он был «хомо сапиенс проникающий». Проникающий во все кабинеты. Он приходил туда с ворохами улыбок, у него всегда были кучи уличных захватывающих новостей. Он знал все обо всех наисвежайшие тайны! Ими его в избытке снабжали продавцы дундуки, попугаи и певчие дрозды. Не стучал только Василий Мочалкин. Не стучал Ося Финкельштейн. У них было прикрытие, слабое прикрытие в лице крупнокалиберных юмористов: Михаила Жванецкого и Михаила Задорнова. «М» в квадрате — как говорил Ося. Стучали и Акула, и Бульдог, и Барбос. Это была своего рода плата за страх. Рьяно стучал член партии «Духовное наследие России» Подмалинкин… У него был богатый опыт партийной работы с коммунистических времен, когда он был начальником ЖЭКа в доме номер сорок один по Ленинскому проспекту. Сюсявый умел всколыхнуть в людишках эдакую пролетарскую стукаческую солидарность, этика которой сводилась к совковому примитивизму: «Мы одна семья, и все должны обо всех все знать…» Хотя знали не все. И не всё. Но Сюсявый знал многое. Он фильтровал Арбат. И за это его ценили фэсэошники. Особенно лейтенант Дмитрий Подхлябаев, контролировавший угол Нового Арбата и Никитского бульвара, где правительственный кортеж на повороте притормаживал, это был наиболее ответственный участок, наиболее опасный на случай диверсии… Ведь чеченцы назначили за голову Путина миллион долларов… Для них он стал целью номер один.

Для меня было загадкой, что смог бы, что успел бы невооруженный Дмитрий Подхлябаев, имевший только рацию, в случае нападения? Тротуар Нового Арбата был забит легковушками, «газелями», фургонами, а начиная от дома номер два азербайджанская братва держала нелегально, без каких-либо разрешений, девять стеклянных домиков для цветов на колесах размером с приличную кухню, подключенных кабелем к особнякам. Они катали эти домики по тротуару, выискивая позицию для торговли, мешая чертыхавшимся прохожим, а по вечерам катили к самой мостовой и протягивали букеты прямо в кабины подлетающим на «мерсах» бандитам, «новым русским», богатым чиновникам, торопящимся на свидания с любовницами. Сюда частенько подъезжал на «лендровере» Павел Бородин и брал букет на две тысячи — двадцать кроваво-красных роз. И Даже ему не пришла в голову мысль, что из этих домиков, густо замаскированных цветами и способных укрыть пять автоматчиков, можно легко совершить нападение.

Писатель невольно просчитывает ситуацию наперед. Порой невольно выстраивается сюжет. Некая сценическая версия. Или роман-предвиденье… Пищи для воображения предостаточно. И мои подсознательные опасения были не напрасны. Но об этом после, после…

Первая стычка наших героев с Сюсявым произошла из-за торговых столов. Москва до 1998 года продавала товары с дюралевых обшарпанных столиков, накрытых измызганным брезентом, под которым прятали коробки с товаром. Костя придумал стеллаж — «пять ступеней». Чертеж утвердили в ФСО, выставив условие — его высота на Новом Арбате не должна превышать метр тридцать сантиметров. В целях безопасности. Но кому нужна была эта безопасность? Кто и когда соблюдает у нас формальности, мешающие зарабатывать деньги? Все лоточники вскоре пристроили к стеллажу надстройку, и высота стала более двух метров. Для ментов это стало поводом «соскоблить» с каждого лотка лишние полсотни в день. Сюсявый кричал:

— Ты намеренно занизил высоту! Ты пошел на поводу у фэсэошников! Теперь мы все на крючке у ментов! Они будут доить нас из месяца в месяц, из года в год…

— Но ведь на новом стеллаже вдвое больше книг, чем на столах, уберите надстройки, — препирался Костя. Увы, никто не собирался отказываться от соблазна продать еще больше книг.

…Если очень захотеть, есть двенадцать поводов придраться к любому лоточнику, торгующему на улице. И слава богу, не все менты их знали. В должностных инструкциях такие тонкости не прописаны. Они наугад могли потребовать прейскурант, ценники, накладные, книгу отзывов, квитанцию об оплате за уборку мусора вокруг лотка. В конце месяца все лоточники сдавали Сюсявому на продление разрешение на торговлю и три дня были, по сути, беззащитны, у них на руках оставались лишь ксерокопии с печатью управы. Менты игнорировали их. На разрешении было ясно написано: «Ксерокс разрешения недействителен». Но разве с начальством спорят? Начальству надо внимать и любить его! Даже заискивающая критика могла дорого обойтись.