Книга Север и Юг - Элизабет Гаскелл

— Мистер Торнтон, я полагаю! — сказала Маргарет после небольшой паузы, во время которой он так и не проронил ни слова от неожиданности. — Присаживайтесь. Мой отец проводил меня до дверей не более минуты назад, но, к сожалению, ему не сказали, что вы здесь, и он ушел по делам. Но он вернется почти тотчас же. Я сожалею, что вам пришлось прийти дважды.

Мистер Торнтон привык распоряжаться, но эта девушка, казалось, мгновенно приобрела над ним какую-то власть. До того как она появилась, он был сильно раздражен потерей драгоценного времени, но теперь покорно сел, подчиняясь ее просьбе.

— Вы знаете, куда направился мистер Хейл? Возможно, я смогу найти его.

— Он направился к мистеру Донкину на Кэньют-стрит. Это хозяин дома, который мой отец намерен снять в Крэмптоне.

Мистер Торнтон знал этот дом. Он видел объявление в газете и осмотрел помещения. Он обещал сделать для мистера Хейла все возможное — отчасти из-за рекомендации мистера Белла, отчасти потому, что ему был интересен священник, сложивший с себя сан по таким причинам, как мистер Хейл. Мистер Торнтон считал, что дом в Крэмптоне как раз то, что нужно. Но стоило ему увидеть Маргарет, с ее благородными манерами и внешностью, как он устыдился того, что подумал, будто дом с такой вульгарной обстановкой подойдет Хейлам.

Маргарет не могла изменить свою внешность, но красивый рисунок ее верхней губы, твердый подбородок, гордая посадка головы, движения, полные достоинства и одновременно женственной мягкости, всегда производили впечатление. Постороннему взгляду она казалась высокомерной даже сейчас, когда устала и мечтала об отдыхе. Но, конечно, она считала себя обязанной вести себя как настоящая леди с этим нежданным пришельцем, который выглядел не слишком элегантным, как и все прохожие на милтонских улицах. Ей хотелось, чтобы он ушел по своим явно неотложным делам, вместо того чтобы сидеть здесь и кратко и сухо отвечать на все ее замечания. Маргарет сняла шаль и повесила на спинку стула. Она села лицом к гостю, и Торнтон невольно обратил внимание на то, как прекрасно она сложена: округлая белая шея, покатые плечи, гибкая фигура. Когда она говорила, ее лицо не меняло своего холодного спокойного выражения, губы оставались надменно изогнутыми. Ее глаза с их мягкой темной глубиной смотрели на него спокойно и по-девичьи открыто. Он почти убедил себя, что она ему не нравится, еще до того, как закончился их разговор. Так он пытался утешить себя и подавить весьма неприятное чувство, что вот он смотрит на нее, едва сдерживая восхищение, а она взирает на него с гордым безразличием, считая его громоздким, неуклюжим провинциалом, лишенным изящества и утонченности, что, при всем своем раздражении, он готов был признать. Ее спокойную, холодноватую манеру он истолковал как надменность и, обиженный этим до глубины души, хотел уже встать и откланяться, чтобы больше не иметь ничего общего с этими Хейлами и их высокомерием.

Как только Маргарет исчерпала все темы для разговора, который решительно не ладился, вошел мистер Хейл. Он тут же учтиво и весьма любезно извинился, восстановив свое доброе имя и имя своей семьи во мнении мистера Торнтона.

Мистер Хейл и его гость заговорили о мистере Белле, и Маргарет, радуясь, что ей больше не надо принимать участия в разговоре, подошла к окну, пытаясь рассмотреть, что происходит на улице. Она была так поглощена своим занятием, что не услышала, что сказал ей отец, и ему пришлось повторить:

— Маргарет! Владелец дома упорствует — эти ужасные обои кажутся ему верхом совершенства, и я боюсь, мы будем вынуждены их оставить.

— О боже! Мне так жаль! — ответила она и начала прикидывать, не скрыть ли безобразные розы хотя бы своими рисунками, но вскоре отбросила эту идею, поскольку поняла, что от этого будет только хуже. Ее отец тем временем со своим сердечным деревенским гостеприимством настаивал, чтобы гость остался позавтракать с ними. Мистеру Торнтону это было совсем не ко времени, но все же он решил уступить, если Маргарет хотя бы словом или взглядом поддержит приглашение своего отца, и обрадовался, но в то же время рассердился на нее, когда она этого не сделала. Она попрощалась с ним вежливым наклоном головы, и он почувствовал себя неловким и застенчивым, чего с ним прежде не случалось.

— Ну, Маргарет, теперь быстро поедим. Ты заказала ланч?

— Нет, папа. Этот человек уже был здесь, когда я пришла, и у меня не было возможности передать заказ на кухню.

— Тогда мы должны просто что-нибудь перекусить. Боюсь, он долго ждал.

— Мне показалось, чрезвычайно долго. Я была как раз на последнем издыхании, когда ты пришел. Он совсем не поддерживал разговор, а лишь отвечал кратко и отрывисто.

— Но наверняка по существу. Я все же смею думать, что он толковый молодой человек. Он сказал — ты слышала? — что Крэмптон находится на песчаной почве и что это самое здоровое предместье Милтона.

Когда Маргарет и мистер Хейл вернулись в Хестон, им пришлось отчитываться перед миссис Хейл, приготовившей для них чай и множество вопросов.

— А как твой корреспондент, мистер Торнтон?

— Спроси Маргарет, — ответил ее муж. — Они довольно долго пытались беседовать, пока я вел переговоры с владельцем дома.

— О! Я вряд ли могу много о нем сказать, — лениво сказала Маргарет, слишком уставшая, чтобы тратить силы на описание. Затем, встряхнувшись, произнесла: — Это высокий, широкоплечий мужчина, около… сколько ему, папа?

— Я полагаю, около тридцати.

— Около тридцати… Не красавец, но и не урод, ничего замечательного… Не вполне джентльмен, как и следовало ожидать.

— Но и не грубый, не вульгарный, — добавил отец ревниво. Ему не нравилось, что дочь недооценивает его нового друга.

— О нет! — воскликнула Маргарет. — Он смотрит так решительно и властно, что какими бы ни были черты его лица, оно не может показаться пошлым или примитивным. Я бы не решилась торговаться с ним: он выглядит очень непреклонным. В общем, это человек, самой природой предназначенный для своего места, проницательный и сильный, прирожденный торговец.

— Не называй милтонских промышленников торговцами, Маргарет, — попросил ее отец. — Это разные вещи.

— Разные? Я применяю это слово ко всем, кто так или иначе связан с продажами, но, если ты считаешь, папа, что это неправильно, я не буду больше так говорить. Но, мама, к слову о грубости и пошлости: ты должна подготовиться, чтобы увидеть наши обои в гостиной. Розовые и голубые розы с желтыми листьями! И очень тяжелый карниз по всей комнате!

Но когда они переехали в свой новый дом в Милтоне, отвратительные обои были убраны. Владелец дома принял их благодарность весьма сдержанно и позволил им думать, если им так нравится, что он уступил их вежливым просьбам. Не было никакой особенной нужды сообщать им, что вся учтивость мистера Хейла не имела в Милтоне той власти, какой обладало краткое и резкое указание мистера Торнтона, богатого фабриканта.

ГЛАВА VIII

НОСТАЛЬГИЯ

И это дом, дом, дом,