Книга Любовь без слов - Наталья Нестерова

Двух своих дочерей-студенток Вась-Васич любил столь истово, что был бессилен перед этой любовью, перед вечным страхом за девочек, поэтому часто злился – то ли на себя, дурака малахольного, то ли на чертовых кукол, которые родились на его счастье и погибель.

Манера общения с людьми у Вась-Васича была своеобразной, и Егор не сразу привык к ней, научился понимать ход мысли водителя. Вась-Васич молчал-молчал, что-то крутил в мозгу, а потом озвучивал вывод из своих мысленных рассуждений.

– Хрен они закон примут, – сказал Вась-Васич. – Они же в депутатских поликлиниках лечатся, и «скорая» у них специализированная, не городская.

– Хорошо, что вообще внимание обратили, – ответил Егор. – Приравняли бы нападения на сотрудников «Скорой» к покушению на полицейских. Нам большего не надо.

Они прекрасно поняли друг друга: речь шла о том, что в Думу внесли законопроект о защите сотрудников «скорой помощи». С печальной регулярностью, в их областном городе, как и по всей стране, едва ли не каждый месяц совершались нападения на врачей и сестер, приехавших по вызову. Пьяные дебоширы с увесистыми кулаками, а то и с ножами, потерявшие человеческий облик наркоманы, исступленно жаждущие выхватить из врачебного саквояжа заветную ампулу, или просто хулиганское отребье, развлекающееся тем, что вызывает «скорую» – посмеяться, подурачиться, покуражиться – деткам скучно. Когда деткам грозили полицией за ложный вызов, они становились агрессивными – били стекла в карете, вспарывали покрышки колеса. В подобных ситуациях суровый вид Вась-Васича, вооруженного монтировкой, оказывал большое протрезвляющее действие.

– Верка молодец все-таки! – изрек Вась-Васич.

– Конечно, молодец, но у меня до сих пор физиономия пылает и в глазах резь.

Фельдшер Вера – третий член их бригады. Она давно уговаривала Егора и Вась-Васича приобрести травматическое оружие: «Филимонов купил! И несколько раз уже пускал в ход! А мы беззащитные». Егор отнекивался, Вась-Васич презрительно хмыкал. И тот и другой не могли себе представить ситуацию, когда наставляют на человека пистолет, пусть пистолет и полунастоящий, а человек заслуживает высокой кары.

– Вытаскиваю я из кармана белого халата парабеллум… – дурашливо говорил Егор.

Их рабочая униформа уже давно не предполагала белых халатов, но для красного словца вспомнить о них было смешно.

– Филимонов же вытаскивает! – стояла на своем Вера.

Друг и коллега Егора Виталий Филимонов был кумиром всех женщин их станции «скорой помощи». Балагур и весельчак, дамский угодник Виталька не забывал отпустить комплимент даже санитарке бабе Кате, прозванной за свирепый нрав Кащеевна.

Незамужняя, пухленькая, низенькая, симпатичная крашеная блондинка, двадцати семи лет, Вера относилась к тем несамостоятельным женщинам, которые меняются в зависимости от обстоятельств, точнее – от мужчины, который ими руководит. До команды Егора Вера работала с врачом, страдавшим сглаженной формой депрессивной маниакальности, и ничтоже сумняшеся подворовывала медикаменты. Доктора тихо уволили, Вера мечтала с Филимоновым работать, но у того была старая и надежная как учебник по педиатрии скала фельдшерица Мария Ивановна. С Егором Даниловичем тоже неплохо – его ценят за профессионализм: если надо своим помощь оказать, то главный врач всегда Егора Даниловича посылает. Но стырить даже несчастный бинт – ой-ой какой скандал. Ничего, привыкла. И купила баллончик аэрозольный с перцовым составляющим. Раз они не хотят сами вооружаться! Сегодня этот баллончик и применила.

Вызов был к женщине с печёночной коликой. По каким-то деталям жилища, обстановки, общения женщины и мужчины, сразу стало ясно – они не муж и жена, давно вьющие гнездо, а сожители, которые сошлись недавно, и связывает их веселая любовь к выпивке. Приступ у женщины был не первым, она сама с ходу поставила себе диагноз и протянула Егору медицинскую книжку с УЗИ-снимками желчного пузыря, – раздутого, гипертрофированного, перекрученного, забитого камнями. Удалять желчный пузырь следовало еще лет пять назад. И женщина это прекрасно знала, и операцию не делала, а вызывала «скорую», чтобы снять боль. И ведь боль была сильнейшей! От боли женщина трезвела, а ее приятель оставался очумело хмельным – сначала пьяно-испуганным, потом настороженным.

Егор говорил пациентке, что ее отвезут в больницу, нужна срочная операция. Женщина сипела: «Вколите…» – и грамотно называла препараты. Добавляла: «Я подпишу отказ от госпитализации. Доктор, вколите…»

«Мы с тобой, голубушка, – подумал Егор, – еще разберемся. Твои игры с обезболивающими и спазмолитиками плохо кончатся».

В комнате было мало света, Вера не обладала чуткостью пальцев, чтобы легко попасть иголкой в вену. Это природная способность, как музыкальный слух. Одни медсестры с закрытыми глазами попадают в спавшие вялые сосуды, другие ковыряют иглой в руке молотобойца, у которого вены толщиной в мизинец. Но данное умение можно натренировать. По мнению Егора, который сам выполнял сестринские процедуры-обязанности легко, безболезненно и ловко, спасибо фельдшерской практике в армии, Вере следовало набираться мастерства. Он подключался, то есть брал в руки шприц с лекарством, когда пациент был уж совсем плох. В остальных случаях – Вера. Да! Тренируемся на людях. А иначе нельзя, не бывает.

Он оглянулся вокруг в поисках дополнительного источника освещения, вроде настольной лампы, которую держал бы над рукой пациентки.

– Егор Данилович, не могу! – взмолилась Вера. – У нее не вены, а веревки бегающие, и дрожит она.

Из-за сильнейшей боли у женщины начались судороги, и глаза у нее стали нехорошо закатываться.

– Ладно, я сам, – Егор взял в руки шприц, встал на колени, потому что женщина лежала на низкой тахте…

И тут в башку сожителя пациентки что-то стукнуло, какие-то вздорные мысли, предположения.

– Не смей Наташку лапать! – заорал пьяный идиот.

И с размаху врезал Егору в ухо. Иголка, уже поднесенная к локтевому сгибу, прочертила на плече женщины кривую, мгновенно закровоточившую, а сам Егор полетел в угол.

– А-а-а! – закричала Вера.

В ее вопле Егору послышалось торжество. Как если бы она вместо «А-а-а!» воскликнула: «Наконец-то! Я дождалась и могу пустить в ход свое заветное оружие!»

Вера выхватила баллончик и надавила на кнопку. Нервничая, она направила струю не прямо на дебошира, а прыскала из стороны в сторону, точно тараканов травила. Досталось и врачу, и хулигану, в меньшей степени больной женщине, потому что ее голова была повернута к стене.

– Стой! Перест… – закричал Егор и умолк, чтобы не хватать ртом отравленный воздух.

Он зажмурил глаза и рефлекторно поднес к лицу ладони, но во время вспомнил, что тереть лицо нельзя. Пьяный мужик взвыл, упал на колени и принялся обзывать Веру последними словами. Она и сама испугалась тому, что натворила.

– Егор Данилович! – жалобно пищала Вера. – Что делать?

– Хорошо проветрить, все окна настежь.