Книга Протекторат - Олег Авраменко

Отогнав прочь грустные воспоминания, я проследовал в свой кабинет и отключил затемнение окна как раз вовремя, чтобы увидеть соскользнувший с крыши дома дочкин флайер. Он на секунду завис прямо передо мной — тёмное пятно на фоне зарева заката, — после чего развернулся и стал удаляться на юго-запад, постепенно набирая высоту. Я помахал ему вслед, хотя знал, что Юля не видит меня, и отошёл вглубь комнаты.

На моём рабочем столе по-прежнему лежал листок бумаги, на котором Конноли собственноручно начертал сумму обещанного гонорара. Цифра была фантастическая даже для такого преуспевающего адвоката, как я, — а зарабатываю я, поверьте, совсем неплохо. Если я выиграю дело «Народ Дамограна против Алёны Габровой» (а даже отсроченный приговор означал для меня выигрыш), то смогу наконец осуществить свою давнюю мечту о космической яхте — конечно, не сверхсовременной и супернавороченной, а достаточно скромной и тихоходной, зато своей, собственной. Юля будет в полном восторге.

Я не стал уничтожать листок, а аккуратно сложил его и спрятал в сейф, так как подозревал, что мне ещё не раз захочется взглянуть на него. К тому же было нелишне сохранить для Конноли вещественное доказательство его обещания — но тогда я об этом не думал. Как ни странно, я ни на мгновение не усомнился в его честности, хотя никаких объективных причин верить ему на слово у меня не было. Тем не менее я поверил — возможно потому, что понимал его чувства. Тот факт, что Конноли решил обратиться к адвокату, а не прибегнул к подкупу тюремной охраны, безусловно, свидетельствовал о его порядочности. Впрочем, я был уверен, что идею с побегом он ещё не отверг полностью, а оставил её в качестве запасного варианта на случай моей неудачи в суде. И тогда обещанные мне деньги достанутся кому-то другому.

Я запер сейф и покачал головой. Нет, этого нельзя допустить! И дело здесь даже не в деньгах, вернее, не только в деньгах. Меня не должно касаться, за какие грехи Элен Конноли… то есть, Алёна Габрова, прикончила доктора Довганя и заслуживает ли она наказания за свой поступок; я её адвокат, она мой клиент, и я обязан защищать её при любых обстоятельствах. Также меня не должно касаться, что Томас Конноли собирается увезти дочь с Дамограна и тем самым обмануть правосудие; это уже дело четы Габровых, под чью ответственность Алёна будет выпущена на поруки — если, конечно, будет выпущена. Но меня не может не касаться бегство моей подзащитной из тюрьмы. Мало того, что это будет вопиющим нарушением закона, который я поклялся защищать. Это основательно подпортит мне репутацию и отпугнёт многих моих клиентов — ведь в основном я имею дело не с обвиняемыми в тяжких преступлениях, а с респектабельными, законопослушными гражданами, которые как огня боятся всякого криминала. Следовательно, я должен вытащить Алёну из тюрьмы легальным путём. А что будет дальше — уже вопрос не ко мне.

Итак, за дело. Прежде всего, нужно переговорить с Ричардом — к вечеру он обещал раздобыть кое-какие сведения. Но едва я протянул руку к консоли, чтобы набрать его номер, как вдруг зазвенел звонок и одновременно включился монитор внешнего обзора. На экране возник Ричард Леклер собственной персоной, поднимавшийся ко мне в кабине пассажирского лифта. В отличие от меня и Юли, он не любил летать, предпочитая пользоваться наземным транспортом и метрополитеном. Чтобы попасть к нам, ему приходилось подниматься на все сорок четыре этажа вверх, а не спускаться лишь на один с крыши, где располагалась стоянка флайеров.

Как я уже говорил, моя квартира занимала весь пентхаус целиком, и если пассажир лифта нажимал кнопку с номером «44», то во избежание ошибки следовало предупреждение, что на данном этаже проживаем только мы с Юлей. Когда же посетитель повторным нажатием подтверждал своё желание навестить нас, в квартире срабатывал предупреждающий звонок, а на экране монитора появлялась соответствующая картинка. Так что у нас с дочкой всегда было время решить, принимать гостя или притвориться, что никого нет дома.

Избегать встречи с Ричардом я не собирался, поэтому встал с кресла и отправился его встречать. По пути я зашёл на кухню, чтобы включить кофеварку, и оказался возле входной двери в тот самый момент, когда Ричард выходил из лифта.

— Привет, — сказал я. — Кофе уже греется.

Размашистым шагом Ричард пересёк небольшой вестибюль и сжал мою руку в своей большой волосатой пятерне. По своим габаритам он ничем не уступал Конноли, разве что у него было больше жира и меньше мышц.

— Итак, где он?

— Кто? — невинно спросил я.

Ричард поморщился:

— Не придуривайся, Игорь! Я знаю, что ты не послушался моего совета и ввязался в дела Конноли. Около часа назад мне звонила Юлька и жаловалась, что ты заперся с ним в кабинете и отключил интерком.

— Теперь понятно, — сказал я закрывая дверь. — Стало быть, ты поспешил вытягивать меня из неприятностей. Только зря. Мы с Конноли действительно минут сорок поболтали, но ни за какое новое дело я не взялся. Он получил у меня одну консультацию и откланялся.

— Не врёшь?

— Честное слово! Я очень тактично дал ему понять, что в клиентах не нуждаюсь, а к политике испытываю стойкое отвращение.

Похоже, Ричард поверил мне. Одобрительно хмыкнув, он снял шляпу и влажный плащ и отправил их в сушилку.

— У вас дождь? — спросил я.

— Да так, моросит немного.

Ричард жил за городом, потому что не терпел городской суеты в свободное от роботы время. У него был большой дом и просторная усадьба, по которой целыми днями носилась шумная стайка ребятишек разных возрастов. Ричард и его жена очень любили детей, они уже произвели на свет двух дочек и пятерых сыновей, но останавливаться на достигнутом не собирались.

— Вообще-то, я пришёл к тебе на хоккей, — произнёс Ричард, направляясь в гостиную. — Хочу посмотреть его в нормальной обстановке. А мои сорванцы, можно не сомневаться, устроят по этому случаю форменный дурдом. Кстати, где Юлька?

— У подруги на дне рождения.

— Гм-м. Танцев у них не будет, это факт. Кавалеры весь вечер не смогут оторваться от телевизора.

Я согласно кивнул и отправился на кухню, где уже свистела кофеварка. Когда я вернулся с двумя чашками дымящего кофе (с молоком для меня, и чёрным для Ричарда), он сидел перед огромным, на полстены, телевизором и раскуривал сигарету. Я с удовлетворением отметил, что он, кажется, окончательно перешёл на менее вонючий сорт. Только не подумайте, что Ричард наконец сжалился над окружающей средой. Просто раньше он курил привозные «Señor Cavallero» с соседней планеты Альбасете, но несколько месяцев назад правительство Дамограна в целях защиты отечественного производителя повысило таможенную пошлину на табачные изделия, и дешёвые импортные сигареты исчезли с нашего рынка — их стало невыгодно завозить.

Ричард взял у меня кофе, сделал пробный глоток и удовлетворённо кивнул:

— Отлично. Сахара как раз в меру.

Я поставил свою чашку на журнальный столик, чтобы кофе немного остыл, а сам сел в соседнее кресло и присоединился к Ричарду, который немного рассеянно следил за трансляцией баскетбольного матча по спортивному каналу. Докурив сигарету, он раздавил её в пепельнице и небрежно махнул рукой в сторону экрана: