Книга Без ума от герцога - Элизабет Бойл

Слуга Джека заворчал и, оставив свой пост, исчез в толпе.

— Вряд ли послушный евнух, — заметил Темпл.

— Хотел бы я, чтобы он им был! — выпалил Джек, поправляя тюрбан.

— Послушным?

— Нет, — ответил Джек. — Евнухом.

Тетя Беделия не преувеличила, сказав, что Элинор и Минерва станут главным призом Лондона.

Точнее говоря, призом для холостяков.

Несмотря на костюмы и маски, их узнали, и новость об их появлении распространялась по залу с быстротой молнии.

Элинор видела, что тетя Беделия приложила к этому руку. Эта особа решительно настроена выдать их замуж.

Но внезапная популярность вдов Стэндон не снискала им симпатии других незамужних леди и уж тем более матрон, пытающихся пристроить дочерей.

— Как думаешь, мы сможем выбраться из этой толчеи, чтобы тетя Беделия нас не поймала? — прошептала Минерва.

— Ты, правда, рискнула бы? Она нас на каторгу отправит за то, что мы сбежали с этого бала. — Последние слова Элинор произнесла тем же тоном, что и пожилая дама, когда они пытались отговориться.

Тетя Беделия просто отмахнулась от протестов Минервы и малодушных ссылок Элинор на мигрень.

«Никто, если он в своем уме, не отказывается от приглашения на маскарад Сетчфилда», — сказала леди Чадли.

Минерва сдула падавшую на глаза газовую вуаль.

— О чем я думала, позволив ей так меня вырядить? — Глянув на свой костюм, она передернула плечами.

Тетя Беделия прибыла к ним во всеоружии, с костюмами и четырьмя служанками, словно зная мятежное настроение своих подопечных.

Для Минервы она привезла костюм Мэриан, жены Робин Гуда — зеленое бархатное платье с золотым кружевом и высокий головной убор с мерцающей вуалью.

— Ты чудесно выглядишь, — сказала ей Элинор.

— Спасибо, но если еще один из этих глупых Робин Гудов подойдет и предложит уколоть меня стрелой, я не отвечаю за то, что сделаю с этой стрелой. — Скрестив руки на груди, она, нахмурившись, смотрела на толпу.

— Возможно, ты найдешь какого-нибудь барона, который запрет их всех в темнице и увезет тебя, — сказала Элинор.

— Сейчас я была бы рада самому злому барону, если бы он спас меня от моей тетушки и ее планов, — заявила Минерва.

— Осторожней с желаниями, — посоветовала Элинор. Ее подруга передернула плечами, когда тетя Беделия махнула им рукой, указав на немолодого мужчину в костюме шута.

Сжав губы, чтобы не рассмеяться, Элинор могла только посочувствовать Минерве, поскольку ее собственная ситуация была не лучше.

— По крайней мере, на тебе больше одежды, чем на мне. И тебе не нужно таскать это дурацкое веретено. Что мне с ним делать, если меня пригласят на танец?

— Бедная верная Пенелопа, — поддразнила Минерва. — Ждала, когда ее Одиссей вернется. Возможно, ты сумеешь спрясть веревку, чтобы мы спустились с балкона.

— Все еще обдумываешь побег, Минерва? — сказала тетя Беделия. — Лучше бы ты сделала это перед тем, как твой отец выдал тебя за Филиппа Стерлинга. Но теперь ты думаешь лишь о том, как удрать. Ты забыла, кто ты есть.

— Я этого никогда не забываю, тетя Беделия.

Был в их разговоре какой-то скрытый смысл, что-то странное в тоне, но когда Элинор взглянула на них, Минерва с притворным интересом повернулась к музыкантам, а тетя Беделия принялась выпытывать информацию у оказавшейся рядом старухи.

Элинор смотрела на красочный парад костюмов и, к своей досаде, поймала себя на мысли о том, что предпочел бы выбрать мистер Сент-Мор.

Костюм пирата, размышляла она. Шляпу с пером, бриджи и высокие сапоги. Один глаз закрыт повязкой, грудь перекрещивают пистолетные перевязи.

Эта грудь! Элинор едва не вздохнула вслух. Ее пальцы согнулись, когда она подумала, каково ощутить под своими ладонями этот мускулистый торс, его теплую кожу.

При одной мысли об этом ее охватила дрожь желания, стремление узнать, каково быть любимой… по-настоящему.

Быть любимой мужчиной с опасным блеском в глазах и…

— Элинор Стерлинг! — прервала ее мечты леди Чадли. — Он подходит!

— Он? — спросила Элинор, думая о своем пирате.

— Да! Лонгфорд спрашивал о тебе начиная с того момента, как мы вошли, и теперь идет умолять, чтобы его представили.

— Лонгфорд? — запнулась Элинор.

— Он из твоего списка, — тихо напомнила Минерва. — Разве ты не помнишь? Или твои мысли где-то далеко?

— Это так заметно? — покраснела Элинор.

— У тебя сейчас такой вид, как будто ты думаешь об этом поверенном, — сказала Минерва. — Правда, Элинор, как насчет него?

— Не знаю, — призналась она.

— Он здесь, мои дорогие, — объявила тетя Беделия, шелковые змеи на ее тюрбане качнулись. — По словам леди Соллингер, ты привлекла его внимание Элинор. Да! — Наклонившись, леди Чадли продолжила: — Я слышала кое-какие сплетни о Лонгфорде, а когда упомянула о нем Чадли, тот неделикатно фыркнул, но, думаю, все это искупается его богатством и рангом. И греховной красотой.

Элинор кивнула, припоминая реакцию Сент-Мора на Лонгфорда.

«Через мой труп…»

— Почему он выбрал меня? — спросила Элинор.

Беделия хитро улыбнулась:

— Потому что он одет Одиссеем.

— Одиссеем? — задохнулась Элинор, взглянув на свой костюм Пенелопы, затем посмотрела на тетушку Минервы: — Вы знали!

— Я бы не нашла себе пятерых мужей, если была бы дурочкой, — приосанилась леди Чадли. — Это брачная ярмарка, дорогая. Веллингтона назвали героем за то, что он прошел Испанию, — фыркнула она. — Посмотрела бы я, как он прошел бы это поле битвы. — Она окинула взглядом бальный зал.

Мужчина в греческой тунике и сандалиях с властным видом остановился рядом с ними, положив руку на висевший у пояса меч. Золотистые волосы зачесаны назад, полумаска едва скрывает чеканные римские черты.

— О Господи! — прошептала Минерва, когда они присели перед ним в реверансе. — Твое ожидание закончилось, терпеливая Пенелопа.

Элинор в ответ толкнула ее локтем.

— Ах, моя прекрасная жена! Мы наконец воссоединились, — с ленивой улыбкой сказал Лонгфорд. — Идем, потанцуем. — Он подал ей руку.

Это была команда, а не просьба.

На миг она заколебалась, почти не желая взять его руку.

От его прикосновения ее сердце пустится вскачь? У нее перехватит дыхание? Именно такое головокружительное чувство охватывало ее всякий раз, когда Сент-Мор…

«Силы небесные! Элинор, забудь об этом человеке и сосредоточься на собственном благополучии».