Книга Мертвая ведьма пошла погулять - Ким Харрисон

Моя улыбка мигом исчезла, стоило мне только завернуть наплощадку третьего этажа. Все мои вещи стояли в коридоре.

— Что за черт? — потрясенно прошептала я. Затем поставила напол коробку и воззрилась на дверь миссис Талбу, домовладелицы. — Я же заплатилаквартплату!

— Эй, Рэчел! — крикнул мне с потолка Дженкс. — Где твоякошка?

VC нарастающим гневом я принялась разглядывать свою мебель.Втиснутая в узкий коридор, покрытый вшивым линолеумом, она словно бы занималабольше места.

— Рэчел! — заорал Дженкс. — Где твоя кошка, черт побери?

— Нету у меня кошки, — почти прорычала я. Это было моебольное место.

— А я думал, у всех ведьм есть кошки. Возмущенно поджавгубы, я зашагала по коридору.

— От кошек у мистера Динки чих начинается. Дженкс летел усамого моего уха.

— У какого еще мистера Динки?

— Вон у того, — отозвалась я, указывая на непомерно большуюфотографию белого чихуахуа, вставленную в массивную раму и висящую напротивдвери домовладелицы. На уродливо-пучеглазом псе красовался один из тех бантов,какие счастливые родители обычно надевают на младенца, желая дать всем понять,что это девочка. Я забарабанила в дверь. — Миссис Талбу! Миссис Талбу!

Послышалось приглушенное тявканье мистера Динки, а такжескрежет когтей по той стороне двери. Дальше последовали отчаянные попыткидомовладелицы все это заглушить. В ответ мистер Динки удвоил уровень шума,скребя когтями по полу и явно желая ко мне прорыться.

— Миссис Талбу! — крикнула я. — Почему мои вещи в коридоре?

— Про тебя тут, Плутовка, словечко молвили, — ответил мнеДженкс с потолка. — Ты теперь порченый товар.

— Я же просила так меня не называть! — заорала я, снованачиная барабанить в дверь.

Внутри послышалось, как заперли еще одну, внутреннюю дверь,и тявканье мистера Динки стало совсем глухим и неИСТОВЫМ.

— Прочь отсюда, — донесся до меня тонкий голосок. — Тебездесь больше не жить.

Моя ладонь заныла, и я принялась ее массировать.

— Думаете, я не смогу платить за квартиру? — проорала я,ничуть не заботясь о том, что весь этаж меня слышит. — У меня есть деньги,чтобы вы знали, миссис Талбу! Вы не можете меня отсюда выкинуть! У меня с собойквартплата за месяц вперед! — Вытащив из черного конверта влажный чек, япомахала им перед дверью.

— Я сменила замок в твоей двери, — вывела тонкую трельмиссис Талбу. — Убирайся отсюда, пока тебя не убили.

Не веря своим ушам, я воззрилась на дверь. Она уже узналапро угрозу ВБ? Вдобавок старая дева явно прикидывалась шлангом. У миссис Талбупрекрасно получалось докричаться до меня через стену, когда она считала, чтомоя музыка играет слишком громко.

— Вы не можете меня выселить! — отчаянно крикнула я. — Уменя есть права.

— Мертвые ведьмы прав не имут, — заметил Дженкс,пристроившийся у лампы дневного света.

— Черт побери, миссис Талбу! — завопила я. — Меня еще неубили!

Ответа не было. Я стояла перед дверью и по мере силразмышляла. Особого выбора на предмет места жительства у меня не имелось, и онаэто знала. Тогда я предположила, что смогу жить в своей новой конторе, покачего-нибудь не подыщу. Такой вариант, как вернуться домой к матушке, я даже нерассматривала, а с братом я не разговаривала с тех пор, как поступила на работув ВБ.

— А как насчет моего залога? — поинтересовалась я, но задверью продолжали молчать. Внутренне я уже начала гореть ровным, медленнымпламенем. Такое могло продлиться несколько суток. — Миссис Талбу, — тихосказала я. — Пока вы не отдадите мне излишек квартплаты за этот месяц и залог,я намерена сидеть у вас перед дверью. — Тут я сделала паузу и прислушалась. — Янамерена сидеть здесь, пока на меня не наложат заклятье. Прямо здесь я, вполневозможно, и рвану. На вашем ковре останется большое кровавое пятно. Это пятновы в жизни своей не выведете. Вам придется каждый день глазеть на это большоекровавое пятно. Вы слышите меня, миссис Талбу? — Негромко и предельно лютоосведомилась я. — А мои ошметки так и останутся здесь на потолке. У вас вкоридоре.

Из-за двери донеслось приглушенное оханье.

— Боже мой, Динки, — пропищала миссис Талбу. — Где моячековая книжка?

Я взглянула на Дженкса и горестно улыбнулась. А он показалмне два больших пальца кверху.

Последовало какое-то шуршание, затем опять тишина и наконецясно различимый звук рвущейся бумаги. Я задумалась, зачем старая деваприкидывалась шлангом. Все прекрасно знали, что она тверже окаменелого дерьмахищного динозавра и всех нас переживет. Даже Смерть не особо ее хотела.

— Я расскажу про тебя, бесстыдница! — крикнула из-за дверимиссис Талбу. — Ты теперь во всем городе себе квартиры не снимешь.

Дженкс метнулся вниз, когда из-под двери выполз клочок белойбумаги. Секунду над ним повисев, феек молча мне кивнул, имея в виду, что все вполном порядке. Я подняла чек и прочла указанную там сумму.

— А как насчет моего взноса? — поинтересовалась я. — Хотитезайти со мной в мою квартиру и все там осмотреть? Убедиться, что в стенах нетдыр от гвоздей, а ковер не исчерчен рунами?

Послышалось глухое проклятие, затем опять шуршание ипоскребывание, после чего из-под двери показался еще один клочок белой бумаги.

— Вон из моего здания! — проревела миссис Талбу. — Не то яна тебя мистера Динки спущу!

— Да-да, старая крыса, я тоже очень тебя люблю. — Я сняла сосвоего брелока ключ от квартиры и бросила его под дверь. Затем, по-прежнемуразгневанная, но уже частично удовлетворенная, прихватила с пола второй чек.

Я направилась было к своим вещам, но резко сбавила ход,почуяв предательский запах серы. Плечи мои тревожно напрягались, пока яоглядывала свои пожитки, составленные вдоль стен. Все было заговорено. Я немогла ничего коснуться. О Господи. ВБ все-таки вынесла мне смертный приговор.

— Все эти вещи мне в соли не вымочить, — сказала я, услышавщелчок запирающейся двери.

— Я знаю одного парня со специальной кладовкой. — ГолосДженкса прозвучал необычно сочувственно, и я подняла глаза к потолку, складываяруки на груди. — Если я его попрошу, он все это для тебя уберет. А заговоры тыпотом растворишь. — Феек поколебался, оглядывая мои музыкальные пластинки,кое-как сваленные в большой медный таз для заговоров.

Я кивнула, прислоняясь к стене и соскальзывая по ней досамого пола. Моя одежда, моя обувь, моя музыка, мои книги... вся моя жизнь!

— Ох, нет, — негромко выдохнул Дженкс. — Они заговорили твойдиск «Лучшего у Такаты».

— Он с автографом, — прошептала я, и гудение его крылышексделалось куда тише от расстройства. Пластик, скорее всего, вымачивание всоляном растворе переживет, а вот бумажная обложка будет непоправимо испорчена.Я подумала, не написать ли Такате, чтобы он выслал мне другую пластинку. Онвполне мог меня помнить. Однажды мы с ним провели по-настоящему дикую ночь,гоняясь за тенями на руинах старых биолабораторий в Цинциннати. Кажется, ондаже песню про это написал. «Юный месяц встает над Цинни / Тени веры — дурныевакцины». Эта песня целых шестнадцать недель из первой двадцатки хитпарада невыходила. Я мрачно нахмурила брови. — А есть тут что-то, чего они незаговорили?