Книга Не Сволочи., или Дети-разведчики в тылу врага - Теодор Гладков

Сто дней оккупации

Первые две недели командир людиновского партизанского отряда Золотухин не предпринимал каких-либо шагов для установления связей с подпольем. Считал это нецелесообразным. Нужно было дать его разведчикам время, чтобы хоть как-то приспособиться к непривычным, более того, чуждым и враждебным условиям оккупации, освоиться с «новым порядком», просто прийти в себя. Сейчас они легко могли наделать грубых ошибок, разоблачить себя, а это означало бы верную гибель. Да и на сбор первой, пусть и небогатой разведывательной информации о положении в городе тоже требовалось время. А его у Золотухина просто не было. Кому-либо другому, по понятным причинам, он это поручение дать не мог.

Самим партизанам оно тоже требовалось, чтобы хоть как-то обустроиться в лагере, наладить какой-нибудь быт, отработать боевое охранение, пополнить вооружение и боеприпасы — в том была крайняя необходимость, а командирам, кроме того, присмотреться еще раз к людям, к каждому бойцу — как-то поведут они себя в новых условиях, в реальной партизанской жизни. Могло же быть и такое: в мирное время человек зарекомендовал себя вроде бы с наилучшей стороны, был хорошим товарищем, считался не трусом, но, оказавшись в бою или просто столкнувшись с трудностями лесного партизанского быта, теми же холодом, недоеданием, а то и настоящим голодом, предстанет в ином свете, даст слабину.

К тому же, когда отряд покидал город, Золотухин уже имел конкретное задание от своего командования.

Дело в том, что осенью 1941 года местные леса на территории, уже находящейся за линией фронта, были наводнены мелкими группами красноармейцев и командиров, оказавшихся в окружении. Некоторые такие группы образовали небольшие, чисто военные партизанские отряды, другие упорно пробивались к линии фронта, иные чуть не от самой границы, чтобы соединиться со своими. Кое-чего, растерявшись, утратив веру и надежду, пристроился во встреченных в скитаниях деревнях, подался, как тогда говорили, в «примаки», или в «зятья». Между тем сильно потрепанные в предыдущих боях части Красной Армии, оставившие Людиново и занявшие новые оборонительные рубежи, остро нуждались в пополнении.

Перед людиновским отрядом и была поставлена задача — вернуть, сколько возможно, этих бродивших по лесам людей в строй.

Командир отряда Золотухин и комиссар Суровцев встретились с Герасимом Зайцевым, прирожденным следопытом, превосходно знавшим все местные леса — а надо сказать, что Думлово, где жил Зайцев, была деревенькой лесной и глухой, потому-то эти места и были выбраны для партизанского лагеря.

Зайцев уже основательно исходил округу, изучил обстановку и поведал, что не только группу из нескольких человек — целую толпу можно провести лесными тропами к линии фронта, не встретив даже одного немца. По словам Зайцева, немецкие пехотные части продвигаются только там, где проходит их военная техника.

Первую группу окруженцев, численностью в несколько десятков человек, благополучно вывел к своим сам Герасим Семенович. В последующие дни такое задание получили уже и другие партизаны, умеющие ориентироваться в лесу и знавшие окрестности. Так длилось до самого января 1942 года. Всего за линию фронта было благополучно переправлено более двух тысяч бойцов и командиров Красной Армии. По меркам военного времени это два полнокровных полка.

Меж тем в Людинове оккупанты принялись за установление того, что сами они пышно называли «Новым порядком».

В наши дни не в зарубежной (это еще можно понять) — в отечественной печати и литературе можно встретить утверждения, что минувшая война была схваткой не на жизнь, а на смерть за господство в Европе между двумя могучими тоталитарными государствами — нацистской Германией и коммунистическим Советским Союзом, или же и того проще — личная борьба между двумя диктаторами, друг друга стоящими, — Гитлером и Сталиным. Появились книги, в которых утверждается, что СССР готовился первым напасть на Германию, и Гитлер просто был вынужден нанести упреждающий удар. По сути, это всего лишь повторение того, что говорил сам фюрер, объясняя в июне 1941 года причину своего нападения на СССР. Некоторые авторы сегодня договариваются до заявления, что, дескать, целью «Восточного похода» Гитлера было освобождение народов Советского Союза от большевистского режима.

Истине в этих разглагольствованиях соответствует лишь то, что Гитлер действительно люто ненавидел коммунистов, большими своими врагами, возможно, он считал разве что евреев. Последнее же утверждение — об освободительной миссии германского фашизма — злонамеренная ложь от начала до конца.

Ни в одной европейской стране, кроме СССР, не было тогда коммунистического или социалистического правления, что не помешало Гитлеру захватить Чехословакию, Польшу, Голландию, Данию, Норвегию, Бельгию, Югославию, почти всю Францию, готовить вторжение в Англию. От кого, спрашивается, он освобождал народы этих стран?

Гитлер напал на Советский Союз не для освобождения его народов, а для их закабаления. Территория, для начала, европейской части СССР была для него лишь «жизненным пространством», которое следовало заселить немецкими колонистами. А как быть с населением? Все проживающие здесь евреи подлежали полному уничтожению. Численность остального населения — в первую очередь славянского — подлежала сокращению по крайней мере на треть. Русских, украинцев, белорусов ожидала участь грубой рабочей силы, попросту тяглового скота для будущих немецких колонистов.

И это не выдумка коммунистической пропаганды — так явствует из документов. Назовем хотя бы такие доступные сегодня не только историкам, но и каждому, кто хочет в том убедиться самолично, материалы, как книга Гитлера «Моя борьба» («Майн кампф») и опубликованные многотомные стенограммы Нюрнбергского процесса над главными немецкими военными преступниками.

В сентябре 1941 года на совещании с командующими группами армий Гитлер более чем откровенно заявил: «Мы не освобождаем Россию от большевистского режима. Мы ее завоевываем. А потому оккупационный режим должен быть строжайшим».

Да что документы, пускай самые красноречивые! Что может быть убедительнее практики оккупантов, того, что они реально творили на временно захваченной ими русской, украинской, белорусской земле, в том числе и в Людинове?

Само расположение города, с учетом того, как проходила линия фронта, наличие железной дороги, перекрестья нескольких большаков, некоторые другие обстоятельства делали его весьма удобным для постоянной дислокации крупного воинского соединения, временного — для запасных частей, ждущих отправки на передовую, или, наоборот, отведенных на отдых, размещения складов и т. п. Поэтому в Людинове и округе была расквартирована 339-я немецкая пехотная дивизия под командованием генерал-майора Ренике.

Под штаб дивизии оккупанты освободили от жильцов лучшие дома по всей правой стороне улицы 3-го Интернационала.

На втором этаже дома № 1 по улице Карла Либкнехта, она же Набережная, поселился комендант города. Целых десять домов по Комсомольской улице[13]заняло самое страшное учреждение оккупантов — «Гехаймфельдполицай», или ГФП, — «Тайная полевая полиция». Канцелярия ГФП во главе со штурмбанфюрером СС и майором войск СС Антонио Айзенгутом разместилась в доме № 48 по этой улице. Сам же Айзенгут поселился на первом этаже в том же доме, что и комендант. Так что сестры Хотеевы, жившие на той же Комсомольской улице в угловом доме № 13, оказались в более чем опасном соседстве…