Книга Зыбучие пески - Эмили Родда

Сколько он проспал? Что, если бы Кри не разбудил его? Песок засосал бы его целиком… Интересно, проснулся бы он хотя бы тогда?

Сон все еще живо стоял у него перед глазами. И вдруг Лиф понял его значение. Стих на камне. Не «иной», а «живой», не «вой», а…

— Лиф! — На гребне дюны показались Барда и Жасмин.

Они быстро скатились по склону. У Лифа на глаза навернулись слезы. Он считал их погибшими. Из последних сил мальчик побрел друзьям навстречу.

Вдруг Жасмин пронзительно вскрикнула и указала ему за спину.

Он обернулся и увидел, что из ближайшей дюны вылезло песчаное чудовище, еще больше, чем то, которое сожрало Стражей. С его туши все еще струился песок. Встретившись глазами со своей будущей жертвой, оно на мгновение остановилось. Сейчас нападет…

Пятясь, Лиф извлек из ножен меч, но вдруг неуклюже упал, запутавшись в концах веревки. Он беспомощно барахтался в песке, выпустив из рук меч. Лифу все же удалось подняться на колени, но было слишком поздно. Барда и Жасмин что-то кричали. Это напоминало ночной кошмар. Монстр качнулся вперед…

И тут он дернулся и издал скрежещущий стон — его настиг «пузырь» и взорвался. Чудовище завертелось на месте, оставляя шипастыми лапами на песке глубокие рытвины. Еще один «пузырь» опалил его шкуру.

Лиф отполз подальше, всхлипывая от облегчения. Запыхавшаяся Жасмин подбежала к нему, распутала веревку и помогла подняться на ноги. За ней примчался Барда, все еще сжимая в руке пращу и держа наготове «пузырь».

Лиф начал было благодарить, но Барда перебил его:

— Я спасаю тебе жизнь не в первый раз и, боюсь, не в последний! Похоже, мне на роду написано быть твоей нянькой!

Глубоко оскорбленный, Лиф молча отвернулся.

Барда взял его за плечи и резко развернул к себе.

— Нечего дуться! Что за игры ты затеял? Почему ты убежал один? Почему не искал нас после землетрясения?

Его трясло от злости. Лиф медленно осознал, что это из-за страха и беспокойства за него. Тот же гнев он иногда видел в глазах родителей, когда возвращался домой слишком поздно, когда подвергался опасности.

— Барда, я не мог… — начал Лиф.

— Сейчас на это нет времени, — резко прервала их Жасмин, не отрывая глаз от чудовища. — Поссоритесь потом. Надо убираться отсюда, и побыстрее. Монстр не умер, он еще может прийти в себя и погнаться за нами.

— Не волнуйся, туда, куда мы идем, он не пойдет, — чуть слышно заверил ее Лиф.

Они шли много часов, но разговаривали мало. Лиф точно прислушивался к чему-то, чего ни Жасмин, ни Барда не могли различить. Чем ближе к Середине, тем подавленнее они становились.

Путники увидели свою цель издалека — одинокая вершина, окруженная дюнами. Она мерцала на фоне желтого неба, чуждая и таинственная в угасающем свете. Величественный конус, увенчанный темнотой.

— Вулкан, — предположил Барда.

Лиф покачал головой.

— Увидишь.

Филли трепетал под курткой хозяйки. Она нашептывала ему что-то успокаивающее, но и ее зеленые глаза потемнели от страха.

Гудение раздавалось все громче. Когда путники подошли к подножию конуса и начали медленно подниматься вверх, весь воздух уже вибрировал от жужжания.

Наконец они добрались до вершины и заглянули в кратер. Глубоко внизу кружился и гудел водоворот красного песка, словно его поднимал сильный ветер.

Но никакого ветра не было. Звук напоминал жужжание миллиардов пчел.

Пояс обжигал Лифу кожу.

— Что это? — Барда тяжело дышал и судорожно сжимал рукоятку меча.

Лиф повторил стих, выгравированный на камне. Теперь он знал последние две строки.

Смерть за каменной стеной,

Где все подчинено одной

Безумной воле. И живой

Под слоем мертвых кормит Рой.

— Рой… — медленно повторила Жасмин.

— Хранитель — это песок, — сказал Лиф.

— Не может быть, — прошептал Барда. — Песок не живой! Мы шли по нему, видели существ, которые в нем живут…

— Дюны, по которым мы ходили, — это только верхний слой, состоящий из давно умерших. Живые трудятся внизу. Служат Рою. Это они собирают упавшие сокровища, оставляют изображения на песке, устраивают бури.

— Камень…

— Камень, который бросили где угодно в песках, рано или поздно окажется в Улье. Поэтому мы здесь.

Лиф оторвал взгляд от Роя и обратился к Жасмин:

— Нам нужен дым. Дым, а не огонь.

Без лишних слов она начала вынимать вещи из сумки. Лиф заметил, что руки у нее дрожали.

Он отдал свой меч Барде и взял у него веревку. Обвязав ее под мышками, Лиф усмехнулся и почти уверенным голосом сказал:

— Барда, боюсь, тебе опять придется поработать моей нянькой. Мне снова нужны твоя помощь, твоя сила и веревка. Только на этот раз, очень тебя прошу, не выпускай ее!

16

Улей

Лиф перелез через край кратера и шагнул в пустоту. Раскачиваясь из стороны в сторону, он посмотрел вверх на встревоженные лица Барды и Жасмин, на их побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие веревку.

— Потихоньку! — одними губами скомандовал он.

Те кивнули и начали медленно отпускать веревку. Лиф стал погружаться в жерло Улья.

Мальчик плотно укутался плащом, надел капюшон и оставил только щелочку для глаз.

«Наверно, я похож на огромную личинку в коконе, — подумал он. — Вот только вряд ли на свете найдется личинка, у которой хватит глупости сунуться в улей. Ведь иначе…»

Содрогнувшись, он заставил себя думать о другом.

Вокруг него витал дым смоченного факела, обмотанного влажными тряпками. Он не знал, поможет ли это, но было очевидно, что с оружием здесь делать нечего. Кроме того, слова Королевы Пчел из сна постоянно приходили ему на ум, и наверняка это было для чего-то нужно.

«Мои стражи не любят резких движений, их легко разозлить. Даже мне приходится усмирять их дымом, чтобы вынуть мед из улья…»

Странно, что Лиф так хорошо помнил то, что она говорила. Здесь, в гудящем, кружащемся центре Зыбучих песков, его разум прояснился и обострился. Возможно, это потому, что Рой больше не зовет его. Ведь сейчас Лиф находился как раз там, где должен.

Он посмотрел вверх. Лица друзей казались маленькими и с трудом различимыми на фоне тускло мерцающих небес. Внизу его ждала кипящая лава Роя.

Лиф собрался с духом и закрыл глаза. В следующую минуту он почувствовал Рой, словно обжигающий смерч, затягивающий в свой водоворот. Гул был подобен раскатам грома. Его сдавливали, крутили, облепляли живым покрывалом.