Книга Садовник - Стефани Бодин

Я выдохнул и приготовился:

— Да.

Джек открыл рот, чтобы ответить, и я тотчас надавил ногой ему в подмышку и дернул за руку. Джек вскрикнул от резкой боли, и плечо стало на место.

Мы оба одновременно чертыхнулись.

Джек опустил здоровую руку, чтобы взглянуть на больную:

— Плечо на месте. Отличная работа.

— Попытаемся забраться наверх?

— Кстати, правая нога болит ужасно. Внизу.

Я осторожно приподнял край джинсов. Нижняя часть ноги была багрового цвета. Точно определить я не мог, но мне показалось, что у него перелом. Впрочем, кость наружу не торчала — уже хорошо. Я торопливо опустил брючину и не сказал ему о том, что увидел. Бросив взгляд на склон, я потер подбородок:

— Придется тебя нести.

— Я сам смогу… — Он пошевелился и тут же скорчился от боли.

— Не сможешь.

Джек закатил глаза:

— Ты меня не поднимешь.

Я сел на землю, упершись руками сзади:

— Я выжимаю двести фунтов лежа. По-твоему, я не донесу твою хлипкую задницу?

Он засмеялся и подмигнул мне:

— Только с плечом осторожнее. Руку обычно подвешивают на повязку.

Я снял рубашку, соорудил самодельную повязку и надел поверх его куртки. Повязка получилась некрасивая, зато крепкая — до больницы хватит.

Свою перепачканную куртку мне пришлось надеть снова. Было сыро, и за недолгое время без верхней одежды я успел замерзнуть.

— Зайди с этой стороны, — попросил Джек.

Пока я поднимал его, он указывал, каких частей тела не касаться. Наконец, держа Джека на руках, мне удалось встать.

— Только расскажи кому-нибудь, что нес меня, как девчонку, — и ты покойник!

На его болтовню я не обращал внимания, меня беспокоило одно — как забраться наверх. Самым трудным оказалось перед каждым новым шагом нащупывать ногой твердую опору. Спустя несколько минут я тяжело дышал, а затем и вовсе остановился.

— Опусти меня на землю.

Я помотал головой: вряд ли мне удалось бы снова поднять его на руки.

— Сейчас отдышусь, и пойдем дальше…

Через некоторое время я подобрался достаточно близко к вершине; сквозь ветви деревьев уже мелькало розовое пятно.

— Мы здесь!

— Что с ним? — Голос девчонки дрожал, и я вдруг понял, что почти забыл о ней.

— Все будет хорошо.

О другом развитии событий думать не хотелось. До меня только сейчас начало доходить, как нам повезло. Джек мог пострадать куда больше.

Я положил его на вездеход, а сам наклонился, опершись руками о колени, чтобы перевести дух.

— Что теперь? — простонал Джек. — До дома Люсиль еще далеко.

Я выпрямился:

— Поехали! Она будет сзади, а ты сядешь передо мной.

— К тебе на коленки? Ни за что!

— Есть другие предложения? — спросил я, упирая руки в боки.

Он испепелил меня взглядом:

— Нет.

Усевшись сам, я осторожно устроил Джека на коленях, а девчонка села сзади и крепко ухватилась за меня. Затем я вспомнил о шлемах, но Джеков остался в ущелье, а до своего я бы не дотянулся. Снимать Джека с колен, а потом вновь устраиваться на сиденье смысла не было.

Я повернул ключ, и мы потихоньку поехали.

— Еще раз тебе говорю, только проболтайся кому-нибудь…

— И я — покойник! Помню, помню.

Джек улыбнулся и тут же вскрикнул — машина налетела на кочку.

— Прости!

Так мы и продвигались — медленно, но верно, — и, когда наконец перед нами предстал дом Люсиль, я с облегчением вздохнул. Не успели мы въехать на задний двор, как дверь открылась и выбежала Люсиль. Бросив взгляд на Джека, она заявила:

— Звоню девять-один-один!

— Погодите! — воскликнул Джек. — Давайте зайдем в дом, нужно поговорить.

С Джеком на руках я проследовал за Люсиль. Одежда на мне была грязная, с меня текла вода, но женщина, казалось, не обращала на это внимания.

Я положил Джека на огромный диван с цветастой обивкой. Люсиль склонилась над ним, и длинные седые волосы закрыли ее лицо. Мгновение спустя она выпрямилась и вытерла руки о джинсы:

— У тебя одна минута, коротышка, затем я звоню твоему отцу.

Я повторил одними губами: «коротышка»?

Джек отмахнулся от меня и быстро заговорил:

— Помните того парня, что с утра на заправке спрашивал про мой пикап? Он гонится за ней.

Люсиль обернулась. Девчонка только что сняла шлем и стояла с раскрасневшимся лицом. Женщина оглядела ее с ног до головы, стуча носком ковбойского сапога по полу:

— Это правда?

Та в ответ лишь прикусила нижнюю губу.

Люсиль снова посмотрела на Джека:

— Рассказывай, что происходит.

— Сначала дайте им переодеться во что-нибудь сухое.

Девчонке нашли пару джинсов внука Люсиль, которые оказались чуть великоваты. Чтобы отыскать что-нибудь подходящее для меня, пришлось лезть на чердак.

— Мой отец тоже был здоровяк, как и ты. — Люсиль вручила мне мешок с одеждой. — Надеюсь, здесь найдется что-нибудь.

— Ну и запах! — вырвалось у меня.

— Нафталин, — улыбнулась она. — От моли хорошо помогает. Сроду не скажешь, что эти вещи пролежали тут двадцать лет.

Среди старой, словно с гаражной распродажи, одежды я нашел фланелевую рубашку, мягкую и теплую, и надел ее поверх футболки. Отец Люсиль, судя по всему, был великаном — его штаны едва на мне держались. Будь в моде образ Пола Баньяна,[4]я вполне потянул бы на икону стиля.

После того как Люсиль позвонила отцу Джека, мы рассказали ей всю историю от начала до конца. Девчонка тем временем просматривала «Орегониан».

Мы закончили, и женщина отправилась на кухню. Вскоре оттуда донесся звон посуды.

Я скорчил Джеку рожу.

Он пожал плечами:

— Люсиль считает, что все проблемы решаются едой.

Девчонка, шелестевшая страницами, внезапно замерла.

Я обернулся: она испуганно глядела на газету.

— В чем дело?

Она слегка покачала головой.

— Что? — спросил Джек.

Девочка отогнула страницу и дала мне.

У меня отвисла челюсть: в рубрике «Литературная жизнь» красовалась фотография женщины-ученого, которую утром показывали в телепередаче.