Книга Тайны Поместья Торн - Маргарет Роджерсон

волнуйтесь, госпожа. Я не пострадал. А ты никогда не научишься, если будешь так следить за своими ногами.

Он был прав. Вскоре шаги стали даваться ей все более естественно, ритм танца стал почти инстинктивным, как будто знание всегда дремало в ней. Вокруг них по зеркальным поверхностям струились их двойники. Она представила, как это будет выглядеть на балу: разноцветные платья, словно цветы, подхваченные течением реки, бесконечно вращаются, драгоценности женщин сверкают в свете свечей. Следы ее ног в пыли на мраморном полу образовывали все более аккуратные круги, словно оставленные на снегу.

Казалось невозможным, что танцевать может быть так легко. Она была уверена, что отсутствие усилий в танце полностью объясняется мастерством Сайласа. Хотя он, казалось, никогда не управлял ее движениями, она время от времени ощущала, как он корректирует ее позу, едва заметно поднимая руку или слегка надавливая на талию, сопровождая это пробормотанным указанием. Все это время его взгляд скользил по ней, оценивая ее осанку и положение ног.

— Очень хорошо, — сказал он наконец.

Где он этому научился? Демонов учили танцевать, или это был другой навык, как кулинария, который он приобрел в человеческом царстве? Она представляла себе, как он выходит на улицу по ночам, незаметно перемещается в обществе, изучая танцовщиц и моды, — бледный наблюдатель, незаметный в своем темном костюме и отвлекающем внимание гламуре. Он всегда был один, его юное лицо не менялось с течением веков.

С досадой она осознала, насколько детским было ее обещание. Конечно, хорошо поклясться не оставлять его одного после их с Натаниэлем смерти, но что будет через сто лет? А через двести? Когда они будут существовать только в воспоминаниях Сайласа, а их кости давно превратятся в пыль… Что тогда? С быстротой, почти шокирующей, ее горло сжалось, а глаза заслезились.

— Госпожа, — назидательно произнес Сайлас. Он достал носовой платок и направил ее к скамье вдоль стены. Как только они сели, она заключила его в крепкие объятия. Он застыл на месте, его мышцы напряглись. Затем, после нежной паузы, он вздохнул и положил руку ей на спину.

— Прости меня, — сказала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Все хорошо.

Это было не так. Она любила его. Она любила его так же сильно, как и Натаниэля, но с такой силой, что это было просто невыносимо.

Что значит любить демона? Не просто заботиться о нем, жалеть его, а любить его?

— Вы устали, — заметил Сайлас через некоторое время. Поднявшись, он поднял ее на руки, словно она ничего не весила. Ее размер не имел значения; она чувствовала железную силу в его стройном теле, когда он нес ее из бального зала к лестнице.

До этого момента она не осознавала, насколько устала и замерзла, ее ноги онемели от холодного мраморного пола. Смутно подумав, не зачаровал ли он ее, чтобы вырваться из объятий, она позволила глазам закрыться. Мир проплывал мимо. На мгновение ей показалось, что она может остаться там навсегда, невесомо вися в его объятиях, но потом она почувствовала, как мягкая кровать под ней прогибается под ее весом, когда он усаживает ее, а одеяла натягиваются до подбородка.

Она открыла глаза и сквозь тяжелые ресницы увидела, как Сайлас, закончив разглаживать одеяло, коснулся ее волос. Не глядя, она поняла, что его когти задели серебристые пряди.

— Ты останешься, пока я не усну? — прошептала она, когда он отстранился.

Он остановился на полпути к двери, раздумывая, его лицо в темноте было невыразительным.

— Да, — сказал он наконец. — Если хочешь.

СЕМЬ

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Элизабет проснулась от стука в дверь. Она приподнялась на постели, шелестя простынями и испытывая сонливое удовлетворение, пока не вспомнила о своем вызове Натаниэлю накануне. Мгновенно она перешла от состояния сонливости к бодрствованию.

Она схватила с тумбочки Демоноубийцу и натянула на себя одеяло, как плотный плащ, закрыв все, кроме лица. Защитившись таким образом, она прошептала:

— Входите.

Дверь приоткрылась на несколько сантиметров, сопровождаемая звяканьем посуды и приглушенным ругательством. Затем в комнату ввалился Натаниэль, придерживая дверь краем подноса с завтраком.

Она с трепетом наблюдала за ним. В последний раз, когда он пытался приготовить завтрак, он едва не изгнал кухню в пустоту. Первобытный осадок, который Сайлас соскребал со сковороды, издавая слабый крик по пути к мусорному ведру, неделями снился ей в кошмарах. Она с недоверием посмотрела на серебристый купол подноса и вспомнила о перевернутом мусорном ведре Мёрси, которое все еще агрессивно грохотало по первому этажу.

— Под ним нет ничего живого, — бодро заверил ее Натаниэль, протискиваясь внутрь. — По крайней мере, в последний раз, когда я проверял. — Он поставил поднос у изножья ее кровати и трусливо отступил на табурет перед ее туалетным столиком, удобно расположенным рядом с дверью. — Наслаждайся завтраком, моя дорогая. Я приготовил все сама, без всякой колдовской помощи.

Элизабет вздрогнула. Держа Демоноубийцу наготове в одной руке, она осторожно приподняла купол другой.

И уставилась. Перед ее глазами лежали груды тостов с ежевичным конфитюром, разложенные рядом с жирными колбасками со специями, еще потрескивающими на сковороде. Миска клубники сверкала красным под снежной кучей густо взбитых сливок. Яичница была пушистой, как облако, и украшена россыпью зеленого шнитт-лука и веточкой петрушки.

У Натаниэля от этого запаха разинулся рот, и она с недоверием посмотрела на него.

— Это ты приготовил? Не Сайлас?

— Он дал мне инструкции, но, подозреваю, это только усложнило задачу. Для человека, который никогда не пробовал человеческой еды, у него очень сильное мнение о том, как правильно нарезать шнитт-лук.

Она осторожно приподняла один из ломтиков тоста, чтобы заглянуть под него. Не обнаружив ничего подозрительного, она осторожно откусила кусочек яйца, поднапряглась и стала жевать. Ее глаза расширились от удивления.

Не успела она подобрать слова, как поместье ответило за нее: шторы распахнулись, заливая комнату светом, сверкающим на хрустальной вазе на подносе, в которой, как она впервые заметила, стояла одна-единственная красная роза.

Она попробовала кусочек колбасы и съела половину тоста, прежде чем остановилась, чтобы взглянуть на Натаниэля, который сидел, подперев подбородок руками, и с нежностью смотрел в глаза. Неужели он наблюдал за тем, как она ест? Она заколебалась, разглядывая его необычную бледность. Казалось, он не спал всю ночь.

Внезапно почувствовав неуверенность, она наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть окно. Циклон не исчез, но его обломки стали заметно меньше, чем раньше, и на них падали яркие лучи солнца.

— Кажется, это работает, — сказала она.

На лице Натаниэля мелькнула тень, которая появилась и исчезла так