Книга Философия для полярных исследователей - Эрлинг Кагге

какой-то бизнес-книге, кто знает? Но мой собственный опыт показывает, что чем больше обязанностей мне удается вместить в рутину, тем больше времени у меня остается на другие дела и размышления.

Кроме того, Кант, несмотря на свой явный скептицизм в этом вопросе, сам был настоящим существом привычки, с огромной способностью к труду и творчеству. Единственное, что я помню о Канте со школьной скамьи, - это то, что жители Кенигсберга - города, который сейчас называется Калининград, где он прожил всю свою жизнь, - могли переводить свои часы по его фиксированным ежедневным прогулкам.

Один из самых малодоступных философов истории, Георг В. Ф. Гегель, который в значительной степени построил свои теории на работах Канта, назвал привычку нашей "второй натурой" - то есть это не совсем врожденная черта личности, но то, к чему мы обращаемся почти автоматически. Он подчеркивал, что это нечто позитивное, на что человек полагается, чтобы жить полноценно.

Когда речь идет об экспедициях, я стремлюсь выполнить как можно больше обязанностей до отъезда, почти по-гегелевски. Конечно, для меня это скорее практичность, чем философия. За день, проведенный в горах или на льду, нужно принять столько решений, что чем меньше вопросов, тем лучше. Как я уже рассказывал, каждый день мне приходилось вставать в одно и то же время, а утренняя рутина должна была укладываться в определенное время. Чтобы добиться этого, я должен был делать как минимум два дела одновременно. Например, растапливая лед для напитков, я должен был одновременно выполнять все необходимые ремонтные работы на своем оборудовании. И последнее, что я делал каждый день после разбивки лагеря, - поворачивался и оглядывался, чтобы проверить, не забыл ли я чего-нибудь. Это было жизненно важно, потому что для экономии веса у меня почти не было запасных вещей - только ремонтный комплект весом 1 256 граммов - даже лишней пары рукавиц, а я никогда не оставлю в дикой природе ничего постороннего . Это привычка, которая не умрет: каждый раз, выходя из-за стола или из комнаты, я автоматически оглядываюсь, не забыл ли я чего-нибудь. После этого я шел два часа, делая один перерыв на десять минут - и через девять из этих минут я снова собирался, чтобы не терять времени. Каждый день я заканчивал в заранее оговоренный час и, разбив лагерь, счищал с одежды снег и влагу, а затем забирался в палатку. Поев и немного почитав, я

ложился спать в одно и то же время каждую ночь.

 

На первый взгляд такая жесткая структура может показаться слишком педантичной и негибкой, но для меня она заложила основу для хорошего ритма и внутреннего спокойствия в путешествии. Когда штормит, когда сорок или пятьдесят градусов мороза сминают тело, как кусачки, или когда это самое тело настолько измотано, что едва слушается приказов, то иметь распорядок дня для поддержки просто жизненно необходимо. Кроме того, наличие определенных установленных моделей поведения позволяет наслаждаться моментами, когда вы действуете импульсивно. Привычка означает, что, когда я нахожусь под давлением, когда практически невозможно ясно мыслить, я знаю, что делать, не задумываясь, потому что силой этой привычки я уже определил, на каких действиях сосредоточить свою энергию. Это помогает мне и в работе, и когда дети были маленькими и мне приходилось проводить с ними бесконечные бессонные ночи. Приятно знать, что ты в курсе основных дел, не задумываясь о них слишком много, особенно когда становится трудно.

Конечно, привычки могут иметь и печальные последствия. Если следовать им слишком рабски, они могут заслонить множество возможностей. А еще их можно довести до комической крайности. Об одном из мощных мексиканских землетрясений 1985 года рассказывают историю о человеке, которого нашли под развалинами дома, но он отказался выползать наружу. "Я не могу, потому что на мне ничего нет", - так он рассуждал. Одеваться было для него настолько привычным делом, что выйти на улицу без одежды было просто немыслимо.

Из любопытства я то и дело представлял себе, что было бы, если бы человек стал настолько определяться своими привычками, что его личность перестала бы существовать. Если бы он стал настолько рабом рутины и настолько предсказуемым, что его можно было бы просто поменять местами на работе, в кругу друзей, дома с партнером и детьми - и никто бы не удивился. Возможно, именно такая возможность беспокоила Канта или руководителей Свендсена?

С другой стороны, легко представить себе человека, который при любой возможности хочет поступать не так, как все, быть необычным все время. Быть настолько импульсивным, что никогда не может быть пунктуальным. Все время этот необычный человек должен демонстрировать, насколько он "нестандартен". Ирония заключается в том, что, как мне кажется, несмотря на все усилия, этот человек в итоге будет похож на кого-то обычного, почти до такой степени, что его тоже можно будет поменять на кого-то другого, и никто не узнает об обмене, потому что, конечно же, такое поведение тоже входит в привычку.

Самые интересные художники почти все связаны рутиной, по крайней мере в то время, когда они создают художественные произведения, хотя и не до такой степени, чтобы жить, как я, перед экспедицией, с ранним утром и строгим расписанием. Стереотипные художники, которые потягивают вино или принимают наркотики, не имеют ни малейшего представления о рабочем распорядке или адаптивности, тоже существуют, но они не так распространены, как нас заставляют думать. И, по крайней мере, по моему опыту, они редко создают великое искусство в такие периоды "побега". Датско-исландский художник Олафур Элиассон обычно приходит в свою студию каждый день в одно и то же время - в половине восьмого утра. Он полчаса стреляет из лука, чтобы отвлечься от всего остального, а затем сосредоточенно работает весь оставшийся день. Энергию, которую он экономит благодаря систематичности, он использует в творчестве.

Сегодня, когда я работаю в издательстве и являюсь отцом троих детей, мне не так важно следовать установленным схемам, как во время экспедиции. Тем не менее я убежден, что даже в творческой издательской фирме привычки и рутина совершенно необходимы. Рукописи должны быть оценены, обработаны, приведены в порядок и вычитаны как минимум дважды после того, как вся редакционная работа была сделана. Бессмысленно пытаться что-то переиначить или найти какой-то творческий способ обойти это. Договоренности и сроки должны быть соблюдены. Наш распорядок дня позволяет мне и моим коллегам быть импульсивными - принимать неожиданные решения, генерировать новые идеи для книг и оценивать новые возможности. Таким образом я