Книга Шлак 4.0 - Олег Велесов

class="p1">— Паровоз странный приехал.

Алиса приподнялась.

— Блиндированный поезд. У Конторы таких два. Один курсирует между Загоном и Золотой зоной, второй используют для поездок по Территориям. Этот за нами прислали.

Тогда это вполне объясняет понурый вид Василисы. Вставят ей сейчас по полной программе за то, что упустила пленников.

Состав целиком перекрыл станцию, и как там вставляли Василисе, посмотреть не довелось. Машинист выпустил пар, задняя зенитка крутанулась, перенацеливая стволы на пустошь, первая наоборот навелась на уходящую вдаль линию рельсов. Повезло миссионерам, что поезд пришёл так поздно.

На крыше первого вагона откинулся люк, из него выбрался боец в песочном камуфляже. Приложил к глазам бинокль, начал осматривать окрестности. Мы дружно присели.

— Раньше эти поезда штурмовики охраняли, теперь вараны, — сказала Алиса.

— Неудивительно, — пожал я плечами, — штурмовики преданы Мёрзлому, их теперь в лучшем случае по дальним постам разошлют, а то и вовсе крапивницу собирать отправят.

— Людей со специальной военной подготовкой на полевые работы?

— Ну не к Тавроди же их в личную охрану? Зато у аналитической группы список кандидатов на выполнение особого сотрудничества пополнится.

— Аналитическую группу, я думаю, тоже разогнали, как и весь Центр безопасности. Теперь там вараны, и неизвестно кто списки составляет. Если вообще составляют.

Поезд простоял на станции больше часа. Всё это время я наблюдал за ним, прячась за широкими ветками стланика. Каждые десять минут состав обходил патруль, постовой не отводил бинокль от пустоши. Охрана была на стороже и наверняка под дозой, хотя с такого расстояния я их не чувствовал, слишком далеко. А вот где-то позади шебаршилась тварь. В голову как укол периодически врезались безликие образы людей. Лизун. Нападать он не станет, а вот всполошить охрану может, пришлось отправить ему ответный образ — хороший пендаль под жопу. Удивительно, но лизун понял сообщение и затих.

Когда солнце неудержимо поползло вниз, а небосклон загорелся вечерней зорькой, поезд двинулся в обратный путь. На перроне осталась Василиса со свитой. Постояли, пока последняя платформа не слилась с местным пейзажем, и направились к посёлку.

Стало чуть прохладнее, но не на столько, чтобы забыть о жажде. Я с вожделением смотрел на водяной кран, ожидая, когда сумерки поглотят остатки вечера.

Наконец-то зажглись фонари. Вчерашняя ночь повторялась в точности до самого маленького огонька, с той лишь разницей, что станция была пуста, а броневик прихожан торчал на окраине посёлка. Гнать его обратно в Прихожую было некому, рейдеров я перебил, остался один пшек, но с его руками сейчас не руль крутить, а скулить потихонечку от боли.

Я встал, размялся, не прекращая прислушиваться к тому, что творится вокруг. Лизун тоже зашевелился. В тридцати шагах справа зашуршал стланик, отклонилась ветка, ближе, ещё. Из кустов высунулась морда. Выражение плаксиво-просящее, наверняка пожрать просит. Даже образ создал и отправил мне: пустая миска на земле. Вот же наглая мразь, совсем ничего не боится.

Алиса поднялась, завертела головой.

— Дон, ты где?

— Здесь, — подал я голос, и протянул руку. — Хватайся. И осторожней, здесь лизун.

— Лизун? — вскрикнула она и прижалась ко мне.

Как приятно ощущать прижавшееся к тебе тело желанной женщины. Мне всё время хочется сказать «любимой», но память о Данаре мешает. Пока мешает. Пройдёт месяц или год, память состарится, покроется морщинами и мне станет проще называть вещи своими именами.

— Не бойся, он не опасен. Мне один лизун даже жизнь спас. Представляешь?

— Откуда? Я мало о них знаю, и в живую ни разу не видела.

— А у Дряхлого на ферме? Ты же говорила, что часто общалась с ним.

— Так я общалась с Дряхлым, не с лизуном, да и общаться можно по планшету.

— И то верно, постоянно забываю, что общаться глядя в глаза друг другу мы как-то не привыкли, всё через экран норовим. Так удобнее.

— Всё, Дон, заканчивай с нравоучениями, идём к станции. Ты пить очень хотел.

И пить, и смыть с тела скопившийся пот. Но торопиться не стал. Взвёл курки на обрезе, их щёлчки заставили лизуна вздрогнуть и отскочить глубже в темноту. Молодец, реакция верная.

Я прошёл вперёд, возле полотна остановился. Станция выглядела тихо и мирно, но ни в чём нельзя быть уверенным до конца, поэтому приходилось осторожничать. Алиса держалась за моё плечо. Двигаться в темноте ей было сложно, поэтому я выбирал путь, где стланик рос не так густо, чтобы она не запнулась. Всё, что девчонка могла видеть — фонари над перроном и у мельницы, но свет их был слишком тускл, далёк и бесполезен, как и свет звёзд.

Перешагнув рельсы, почувствовал чужое присутствие. Присел на корточки и попытался понять, что конкретно меня насторожило. Возле мельницы никого, у посёлка чисто, лизун отстал, хотя по-прежнему чувствовались его бесполезные посылы. Потом дошло: внутри станции кто-то двигался.

Один… нет, двое. Чистые, не вызывающие опасения, иначе бы почувствовал их раньше. Знаком показал Алисе оставаться на перроне, сам подобрался к двери. Взялся за ручку, потянул.

Закрыто.

Собственно, другого и ожидать было глупо. Ночь, пустошь, твари, бессмысленный и тусклый свет… Алиса, по обыкновению, выполнять мои указания не стала. Подошла семенящей походкой, встала рядом. Вечно она торопится.

Я ударил кулаком в дверь, кашлянул и, добавляя голосу хрипоты, попытался сымитировать местный говор:

— Эй, спим чо ли? Ну? Открывай живо!

По ту сторону замерли. Приход кого-то третьего явно не планировался, и моя импровизация вызвала непонимание. Что-то шваркнулось, передёрнули затвор. Я предусмотрительно шагнул в бок, вдруг через дверь стрелять начнут.

— Шмель? — послышалось несмелое предположение.

Шмель, Шмель. Что-то знакомое, где-то встречал. Ах да, дикарь, тусивший с Вагулом и тем третьим, погоняло которого я уже не помню.

— Я, и чо? Нельзя чо ли?

— Ты опять обдолбался? — в голосе зазвучало облегчение, следом послышались шаги, сдвинулась задвижка. — Чего ж тебе, обдолбыш, не сидится на жопе ровно. Как нанюхаешься, так…

Дверь открылась, я уткнул в живот появившегося на пороге толстяка обрез.

— Не шуми.

Тот икнул.

— Ты не Шмель.

— Бинго. Шаг назад.

Он отступил, я скользнул следом за ним в комнату. За столом сидел Бородач, тянул чай из жестяной кружки. Увидев меня, подскочил, выплеснув половину кружки себе под ноги, и поднял руки.

На поясе у него висел патронташ и кобура с револьвером Алисы. Девчонка подскочила к нему, выхватила револьвер и улыбнулась, как любимой игрушке.

— Это мне Василиса дала, — словно