Книга Шестерня - Василий Борисович Блюм

в корчме вести связный разговор оказалось не так просто, а уж стоять - и подавно. Под ногами подрагивает, стены угрожающе раскачиваются, да и сам хозяин плывет, колышется, так что лицо порой превращается в совсем уж жуткую гримасу, и не понятно, не то в крови бродят остатки хмеля, не то староста и в самом деле недоволен, и вот-вот спустит гостя с лестницы.

Шестерня успел задремать, когда Креномер вновь заговорил. Дернувшись всем телом, и едва не завалившись со стула, он заморгал, пытаясь сквозь наползающую муть разглядеть собеседника. Спустя некоторое время мучительных попыток лицо старосты наконец проступило, а немногим позже в уши пробился и голос, ставший почему-то глухим и невнятным, будто Креномер говорил с набитым ртом.

Заметив странное поведение гостя, староста замолчал, взглянул с вопросом, но Шестерня лишь молча таращил глаза, и он продолжил.

- Твари без сомнения опасны. Но запереться в собственной деревне не самая удачная мысль. Возможно, если узнать, откуда именно они приходят, можно закрыть пару - тройку проходов, а остальные оставить в прежнем виде. Что скажешь?

Чувствуя, что ответа не избежать, Шестерня героическим усилием преодолел наползающий сон, кивнул, произнес, с трудом выговаривая слова:

- Можно. Только если где-то в глубинах тропы пересекаются, то седьмицу - другую спустя твари вновь прибегут. И будут очень злы.

- Это почему? - поинтересовался староста упавшим голосом.

- Не знаю, как у них, но если бы меня кто-то заставил делать крюк на полдня до любимой корчмы, я бы сильно разозлился, - произнес Шестерня серьезно.

Креномер помрачнел, некоторое время барабанил пальцами по столу, затем вдруг вскинулся, воскликнул с надеждой:

- Врата! Что если заделать тропы не наглухо, а установить врата? Ведь ты сможешь?

Шестерня вновь кивнул, буркнул:

- Смогу. Но это будет дороже.

- Насколько? - Лицо Креномера вытянулось.

- Намного. - Шестерня наконец отогнал сон, поискав, на чем бы сосредоточиться, остановился на переносице, куда, сдвинувшись, вонзился краешек шлема, сказал строго: - Врата, это тебе не решетка. Там работы вчетверо!

В глазах старосты блеснули опасные огоньки, однако голос остался ровным.

- Что заплатим, я уже сказал. Задаток тому подтверждение. А насчет врат... Что ж, так и порешим. Где тропа помельче, да поглуше - перекрыть наглухо, где пошире да понатоптанней - установить врата. Можешь идти, приступать к работе.

Шестерня сморгнул, спросил озадаченно:

- А как я узнаю, какая из троп какая? Мне-то все одно, а вам ходить.

Креномер отмахнулся, беззаботно произнес:

- У мужиков поспрошай, они знают.

- А ежели ошибутся? - поинтересовался Шестерня, окончательно проснувшись.

- С них и спрос, - бросил староста едко. - Найдут чем искупить, чай не бедные.

Отрезая от жилища, за спиной захлопнулась дверь. Шестерня подошел к краю обрыва, присев на лавочку, подставил лицо свежему воздуху глубин, замер в раздумье. Поначалу показавшееся простым, задание ощутимо усложнилось. Одно дело помочь с заказом местному кузнецу... да хотя бы сделать и одному, без помощников, когда четко понятно: что именно нужно, и в каком количестве. Но, если не известно сколько, чего, а, главное, где именно делать... Неизвестно даже приблизительно. Сколько вокруг деревни троп, три, пять? А если вчетверо больше? К тому же нужно понять, какие тропы можно забить намертво, а где оставить проход. И желательно не ошибиться. Кто будет платить за ненужные врата на ведущей в никуда тропе? Или попробуй сдуру закрой нахоженную дорогу, тем более торговый путь - по голове не погладят. И не важно, что сам не местный, а тропа почти не отличается от десятка других таких же. Подвязался - будь любезен, а не можешь - лучше и не берись. Другие найдутся, посмышленей да поухватистей.

Плечи зябко передернулись, отвлекая от мыслей. Здесь, наверху, оказалось заметно прохладнее чем на первых ярусах, и доспех быстро остыл, начал холодить кожу, сперва слабо, но затем все сильнее и сильнее. Шестерня поспешно поднялся, двинулся вниз, старательно топая и усиленно поводя плечами. Тело разогрелось, а мысли вернулись к разговору со старостой. Креномер вроде бы помянул мужиков, предлагая уточнить детали. Что ж, так даже лучше. Тем более, с местными уже довелось перекинуться парой - тройкой слов за дружеской, хе-хе, беседой.

Из-за поворота показалась корчма, и Шестерня устремился ко входу с твердым намерением разузнать у местных все необходимое, а если будут упираться - вытрясти! Дверь распахнулась, в лицо плеснуло теплом и запахом пищи, в ушах сладко зазвенело от гомона. Казалось, за прошедшее время народ не только не разошелся, но, наоборот, прибавился. Шестерня направился к столику, где совсем недавно дивил рассказами местных, получая взамен щедрые порции удивления и хмеля. Из пещерников, что удалось запомнить в хмельном угаре, двое исчезли, один мирно лежал под столом, в обнимку с горшочком, зато трое оставшихся встретили нового товарища воплями радости.

Шестерня кивнул мужикам, словно старым знакомым, цапнув сиротливо стоящую с краю полупустую чарку, опорожнил одним глотком, с удовлетворением крякнул. На него воззрились с ожиданием, посыпались вопросы:

- Ну что?

- Сходил?

- Говорил со старостой?

Шестерня взъерошил бороду, кивая в такт словам, произнес:

- Ходил, говорил. Порешили - делу быть!

Мужики зашумели, принялись похлопывать по плечам, одобрительно крякать. Один треснул другого по спине так, что тот упал лицом в миску, воскликнул с подъемом:

- А ведь я говорил, говорил... Наш Шестерня еще тот мастер, и без масла, ха-ха, залезет! А ты не верил.

Получивший затрещину некоторое время сучил руками, елозил, пытаясь вытащить рожу из тарелки, но так и застыл, захрапел раскатисто и могуче.

Шестерня покивал, хлебнув из чарки, сказал, стараясь, чтобы голос звучал как можно торжественнее:

- Мастер-то мастер, да без вас, парни, не справиться.

Мужики зашевелились, глаза засверкали бравадой, захрустели, сжимаясь, кулаки, а челюсти угрожающе выпятились.

- Что стряслось?

- Говори, что случилось?

- Да не тяни, сказывай!

Шестерня потупил глаза, некоторое время кусал губу, словно не решаясь. Распахнутые рты, глаза на выкате, жаркое хмельное дыхание - сотрапезники замерли в ожидании. Дождавшись, когда напряжение достигнет пика, Шестерня тяжело вздохнул, сказал с болью:

- А дело обстоит так...

Дверь корчмы распахнулась, Шестерня шагнул на улицу, и едва успел соступить в сторону, как следом повалила толпа. Приятели, сотрапезники, и просто любопытствующие выкатывались один за другим, возбужденно восклицая, и потирая руки в предвкушении веселья. Помочь новому кузнецу в борьбе с тварями сподвиглась большая часть посетителей. Подскочили и те, что сидели в дальних углах, суетливо толпились возле. А из корчмы