Книга Тридцать три поцелуя на десерт - Марина Ли

Мадейлин фыркнула.

– В навозного жука? В слизня?

– Хватит! – Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться. – Никто не может превратить человека в животное.

– Никто, может, и не может, а я могу, – с самым серьёзным видом соврал я. – Разве вы не знаете, я самый великий маг современности. Мэтр Алларэй, глава ордена щитодержцев. Мужчины в очередь становятся, чтобы пожать мне руку, а женщины в обморок падают от одного лишь моего фирменного взгляда. Продемонстрировать?

Я игриво шевельнул бровью, и Мадейлин не выдержала, рассмеялась, вовсе не заметив, что я не просто подошёл к ней вплотную, но и взял за руку.

– Так в слизня?

– Лучше наоборот. Из слизня в человека.

Я разочарованно цыкнул.

– А вот такого заклинания действительно нет. Тут даже самый великий маг современности бессилен.

Она посмотрела на свою ладонь в моей руке и легонько шевельнула пальчиками, но вырываться не стала, а вместо этого слегка наклонила голову к плечу и, изогнув тонкую бровь, проговорила с намёком на улыбку в голосе:

– Тогда, быть может, господин маг договорится с судебным приставом, чтобы бедной булочнице позволили забрать личные вещи из опечатанной квартиры?

Это даже не было кокетством, а всего лишь игрой, которую я сам и начал. Но этот взгляд, и голос, и подрагивающие от сдерживаемого смеха сочные губы...

– Можете считать, что уже договорился.

– Но мне в канцелярии сказали, что срок рассмотрения заявления до тридцати дней. И результат необязательно будет положительным. А я боюсь, что Салливан…

Вот про Салливана сейчас отчего-то не хочется слушать. Выяснили, что он слизняк, и остановимся на этом.

– По закону вам могут отказать только в двух случаях: если рассматривается вопрос об алиментах или если вас поймали на взяточничестве и казнокрадстве. Вам когда удобнее будет? Сегодня к вечеру или завтра с самого утра?

– О… – Зачем-то выглянула в окно, отобрав у меня свою ладошку, почесала кончик носа. – Сегодня? Я не думаю, что Анна… С другой стороны, она и так столько сделала для меня, я просто не имею права…

И, тряхнув головой:

– Мне надо с капитаном Дрозером поговорить.

Внезапно.

Дауни Дрозер – капитан «Пеликана», почтового дирижабля, пользовался невероятным успехом у женщин, несмотря на демонскую несдержанность на язык и убелённые сединами виски, но Мадейлин никак не походила на одну из его поклонниц.

– А зачем нам капитан?

– Если бы вы видели, Мэтр, сколько у бедной булочницы вещей, вы бы не задавали таких вопросов. Анна, конечно, не откажет, если я попрошу, но у меня всё-таки есть совесть. Одежда, книги, кухонная утварь. Морозильный шкаф. Вы не представляете, какой он огромный.

О, как раз это я представлял. Я ведь сам договаривался с единственным в Империи мастером, который делает такие артефакты. Вообще-то, это была идея парней, но у старика очередь была на сто лет вперёд, так что пришлось задействовать свои связи.

Помню, у Бренди глаза стали, как блюдца, когда я попросил её проследить за доставкой.

– Ты же помнишь, что у меня с левитацией не очень? – уточнила она. – А эта штуковина размером со слона.

– Со слонёнка, – исправил я сестру. – Даккея попросишь, тебе он не откажет.

Н-да. И при всём при этом я всё ещё не понимал, зачем лисичке нужен Дауни Дрозер.

– Как думаете, капитан ведь мне не откажет? Согласится взять на борт мои пожитки?

– И я по-прежнему не понимаю, зачем нам капитан.

– О. Так у меня ведь мама и сёстры на Предельной живут. У них там домик, трактир. Вы никогда не были? Странно. Щитодержцы у них частые гости.

– Ничего странного. Я вообще редко покидаю замок.

Хотя затворником никогда не был. В юности мечтал объездить целый свет, а в итоге и десятой части Империи не видел. Сначала был Предел, затем попытки стабилизировать Щит, к которому я теперь так сильно привязан, что больше, чем на седмицу, из провинции уехать при всём желании не могу.

Но об этом, кроме меня, знает лишь Император и Верховный.

– Однако не будем обо мне. Вы хотите перевезти морозильный шкаф на Предельную?

– Морозильный шкаф, переносной ящик-печку, коллекцию кулинарных книг, набор ножей из драконьей стали. Ну и так, кое-что. По мелочи.

– То есть мебель мы забирать не станем? – развеселился я, а Мадейлин зыркнула недовольно и поджала губы.

– Я не настолько богата, чтобы разбрасываться вещами. Но если вы отказываетесь от помощи…

Вот же лиса!

– Даже не думал! Откуда такие мысли?

Задрав нос, она зачем-то прошла к хозяйскому секретеру, достала бумагу и самописное перо. Я двинулся за ней.

– Напишу капитану, – пояснила, оглянувшись через плечо. – Не думаю, что он откажет. Он хороший человек и, кажется, искренне за меня переживает.

Я задумчиво кивнул. Конечно, переживает. Любой зрячий мужик, который ещё не слишком стар, чтобы испытывать желание, из шкуры вон вылезет, чтобы помочь этой лисе. Удивительно, что она этого не понимает. Или понимает, а невинность лишь показная? Не похоже. Странно, что у её порога только один потенциальный «помощник» ошивается, а не целая толпа. Впрочем, в Фархесе мужчины по кондитерским не ходят. Этакая сурово-провинциальная грубость, подразумевающая, что настоящие мужчины на десерт поедают головы новорожденных котят, а не пирожные с кремом. Оно и к лучшему. Всё мне одному достанется.

То есть я вовсе не об этом сейчас подумал. Никаких «мне». И даже не думать о «достанется»! Я только помочь хочу. Только. Помочь.

– И для кого вы там станете готовить мороженое? – Спросил, рассматривая тонкую шею и изнывая от желания обхватить пальцами рыжеватую косу и потянуть на себя, пока девчонка не запрокинет голову. В глазах поволока, влажные губы приоткрыты… Наваждение прямо какое-то. – Кхм. Для почтовых работников, для местных?

Будто прочитав мои мысли, Мадейлин перекинула вперёд косу и нахмурилась.

– Это всё временно.

– Определённо. – Я облокотился рукой о край стола, наклонившись так, чтобы можно было уловить лисичкин аромат. Пахло от неё весной и ванилью. Ох. – А через три-четыре недели снова станете писать капитану Дрозеру, чтобы он обратно всё отыграл? Или хотите вступить в семейное дело и расширить матушкин трактир?

– Нет! – даже слишком поспешно вскрикнула она. Ну, это понятно. Бренди за год до выпуска, помнится, жаловалась, что больше всех на свете любит батюшку с матушкой, но от мысли, что придётся возвращаться в «Хижину», с ней приключается «смертоубийственная хандра». – Вы просто Сала плохо знаете. Он гадкий, мстительный и способен на самые гнусные каверзы. Я боюсь. Кофейня – это всё, что у меня есть.