Книга Шестеро смелых и парад монстров - Анна Устинова

— Что ж вам ваши — то с Новой улицы не помогут? — с ненавистью поглядывая на Диану и Клима, спросил Смирнов.

— Наивный ты человек, Колян, — мерзким и в то же время заискивающим голосом подхватил Серега. — Соколовы ведь теперь бедные, а на Новой улице водятся только с богатыми. Удивляюсь, что они вообще рядом еще стоят.

Колька загоготал. Марфа, сжав кулаки, процедила сквозь зубы:

— Слушай, Смирнов, я давно хочу узнать: тебя самого никогда от собственной тупости и глупости не тошнит? К тому же вынуждена тебя и твоего друга расстроить: салон наш вполне процветает и мама скоро второй открывать собирается. Так что иди отдыхай! И желательно в другом месте.

— И еще хочу дать один совет, — вступил в разговор Ахлябин. — Если вы с Харей тоже на маскарад собираетесь, то я придумал для вас костюмы. Советую вам нарядиться во что — нибудь коричневенькое.

— В каком смысле коричневенькое? — вытаращился на него Колька.

— Чтобы все сразу поняли, с кем дело имеют, — невозмутимо продолжил Клим. — У вас ведь основной принцип — прийти и все обгадить.

— Ах ты, дерьмо собачье! — наконец дошло до Смирнова.

Он кинулся на Ахлябина, но тот с неожиданной для себя ловкостью увернулся. Вторая смирновская атака тоже не увенчалась успехом, потому что Илья перехватил его руку, небрежно бросив:

— Остынь.

Колька повел глазами по коридору. Поблизости стояли несколько одноклассников Ильи. Лучше не связываться. Серая Харя и вовсе уже отступил на несколько шагов, готовый в любой момент к поспешному бегству. Маленький, щуплый, с действительно сероватым оттенком кожи, в потасовках он предпочитал не участвовать. Физической силой этой гадкой парочки был здоровяк Смирнов, а Харитонов исполнял функции ее мозга, а мозги, как известно, не дерутся.

Прозвенел спасительный звонок, позволивший Кольке избежать позорного поражения. Впрочем, Илье тоже не слишком хотелось вступать в драку. В своих силах он, конечно, был совершенно уверен, однако связываться с этими подлыми типами — только руки пачкать.

Во время урока Марфе передали с задней парты мерзопакостную картинку. На засаленном листке бумаги были изображены двое в жутких лохмотьях — нечто женского пола, кругленькое и толстенькое, с кудрявой головой, и некто мужского в инвалидной коляске; шапка его смахивала на ночной колпак, под глазом чернел огромный фингал, а одна нога была обута в огромный рваный башмак, из которого торчал внушительных размеров большой палец.

— Какая гнусность! — сердито прошептала Марфа на ухо Лизе. — Эти ублюдки издеваются над тем, что Данила ходить не может. Ты только взгляни, они специально нарисовали ногу так крупно! Чтобы было понятно, на что они намекают! А Данила даже ответить не может! — Ей было очень обидно за брата.

— Только ни в коем случае ему не показывай, — заволновалась подруга.

— За кого ты меня принимаешь?! — Марфа с яростью разорвала рисунок на мелкие клочки.

Работа была явно смирновская. При всей его тупости, надо признать, рисовать он умел. Люди получались у него похожими и часто даже смешными. Увы, свой талант он использовал не во благо, а чтобы испортить всем настроение. Ничего, Марфа тоже найдет способ отравить ему существование, но только не сегодня. Сегодня у нее есть дела поважнее. И она даже не стала оборачиваться к Кольке. Не доставит ему такого удовольствия!

Оставшуюся часть урока Марфа представляла себе, как могла бы отомстить Смирнову. Окунуть, например, его в вар, вывалять в перьях и выставить в школьном дворе на всеобщее посмешище! Сцены одна другой кровожадней проносились в ее голове. Привязав врага к дереву в дремучем лесу, где водятся жуткие чудовища, девочка ярко представила себе иную ситуацию. Вот Смирнов провалился в воду на Серебряных прудах. Бултыхается в полынье, цепляясь руками за обламывающийся лед, а она, Марфа, в это время спокойненько себе идет мимо. Смирнов тянет к ней руки, умоляет спасти, а она ему говорит: «Ну конечно! Теперь тебе хамить мне не очень — то хочется. И издеваться тоже. Умоляешь? „Миленькая, спаси!“ Раньше надо было думать». И Марфа гордо следует дальше. Нет, почему — то не получается! Смирнов там уже захлебывается, глаза выпучились.

Вот — вот потонет. Придется спасать. Ну почему она даже в мечтах не способна бросить его в беде? Он — то бы точно ее в такой ситуации бросил. И не просто бы бросил, а нашел бы какую — нибудь палку и утопил. А она вот не может. Пусть и в отместку за Данилу…

Едва кончились занятия, ребята помчались к Соколовым. Данила пребывал в волнении и нетерпении. Он уже полностью приготовил свой маскарадный костюм, на котором сейчас, нервно дергая хвостом, развалился Черчилль.

— Слушайте, — с улыбкой посмотрела на кота Диана. — Он, кажется, тоже собрался с нами идти. Может, возьмем?

— С ума сошла? — воскликнула Марфа. — Вдруг он чего — нибудь испугается и убежит, тогда мы больше никогда его не увидим. Место — то ему незнакомое, к тому же там собак бродячих полно.

— Но, между прочим, — Клим оценивающе оглядел Данилу и Марфу, — вы втроем с Черчиллем очень неплохо бы смотрелись.

— Точно, — хохотнул Илья. — И подавать бы вам стали в два раза больше.

— А денежки потом — в наш фонд Шестерых смелых, — с серьезным видом подхватила эту хохму Лиза. — И Черчиллю за труды банку его любимого кошачьего корма подарили бы.

— Лизка, ну ты совсем! — обиделась на подругу Марфа. — Я милостыню брать не собираюсь.

— Как это не собираешься? — напустился на нее Илья. — Ведь всю маскировку испортишь. Будешь брать, Соколова. Брать и благодарить. Иначе народ не поймет, зачем вы там стоите. Просят подать на операцию, а денег не берут. Учи вас! Кстати, Данька, ты табличку — то изготовил? — обратился Бородин к другу.

— Конечно, — кивнул тот, беря со стола прямоугольник плотного картона.

— Замечательно! — похвалил Илья. — Издали видно.

— Для того и старался, — ухмыльнулся Данила.

— А подаяние во что принимать собираетесь? — спросил Клим. — Вам надо поставить рядом какую — нибудь железную банку или коробку.

— Например, из — под печенья, — сообразила Марфа.

Она притащила из кухни банку. Илья оценивающе повертел ее в руках и произнес:

— На мой взгляд, великовата, ну ладно, сойдет. Только обязательно надо кинуть в нее горсть мелочи и хоть одну купюру. Якобы вам уже успели подать.

— Признайся, Бородин, что сам побирался, — прыснула Лиза. — Такие глубинные познания в нищенском деле…

— В отличие от тебя, Каретникова, я просто много читаю, — покровительственно похлопал ее по плечу Илья. — Статья где — то недавно была из разряда «Журналист меняет профессию». Как мужик внедрился к нищим, а потом описал правила их работы… Так вот, емкость, в которую собираешь милостыню, никогда не должна быть пустой. Иначе не подадут.

— Так, может, и не будем ничего класть? — с надеждой спросила Марфа. — Ну, чтобы не подавали.