Книга Мир Смерти против флибустьеров - Гарри Гаррисон

– Ограбим кого-нибудь здесь, на Дархане? – небрежно полюбопытствовал Язон.

– Фи, игрок, – скривился Морган. – Во-первых, мы уже давно не на Дархане. (Интересная информация! Ну, давай, давай, колись дальше!) А во-вторых, запомни. Мы не пираты, а флибустьеры. Пираты – это в переводе с древнего языка – просто грабители. Такие были в Звездной Орде – обыкновенные бандюги и воры. А флибустьеры – означает «свободно плывущие». («Это ж с какого языка ты переводил, голубчик? – подумал Язон. – Что-то мне подобная расшифровка неведома!») И мы, флибустьеры, свободны от всех законов людских и божьих, мы свободны от пустых обещаний, рабской любви и жалости, мы принадлежим только самим себе, и потому весь обитаемый мир скоро будет принадлежать нам…(«Ну, подобные песни мы уже где-то слышали, и не раз.»).

Язон отвлекся и начал думать о своем. Небрежно брошенное Морганом слово «любовь» напомнило о Мете. Где она теперь? Он обязан найти ее!

В одно мгновение эта задача сделалась для Язона главнейшей и неотложной. И момент для ее решения был уже как будто вполне подходящий: Морган допивал третий бокал разбавленного рома с подслащенным лаймом и веселел на глазах.

– Где Мета? – резко спросил Язон, вклиниваясь в поток цветистых слов самовлюбленного флибустьера.

Морган замолчал, словно его выключили, дососал золотистую жидкость из бокала и пробурчал недовольно:

– Чего ты дергаешься, парень? С ней все в порядке.

– Я спрашиваю, где она? – упрямо повторил Язон.

Флибустьеры, не флибустьеры – любые бандиты, во все века уважали силу и упорство.

– Здесь неподалеку. Она отдыхает. Немножко плохо вела себя. Пришлось ей сделать укол.

Язон вскочил, непроизвольно сжимая правой ладонью несуществующий пистолет, но вовремя совладал с собою и проговорил как можно спокойнее:

– Зря вы так…

– Зря мы так! – передразнил Морган. – Я же говорю, вела себя плохо. Тони Ховарда без глаза оставила.

– Это плохо, – посочувствовал Язон незнакомому Тони Ховарду.

– Да ничего плохого, – странно откликнулся Морган. – Два глаза – для флибустьера роскошь. Тони сам нарвался. Просто… она ведь могла и убить кого-то. А это уже лишнее. – Морган вдруг мечтательно зажмурился и помотал головой. – А вообще мировая девка – эта твоя Мета! Просто замечательная девка.

– Эй, ты, полегче, мухарриб! – Язон решил подпустить на всякий случай бранное дарханское словечко. Хуже не будет, а заодно и выяснит, как оно переводится. Не может этот полиглот с большой дороги не знать дарханского в элементарных пределах, раз уж орудовал на Жаркой Планете.

– Полегче! Слышишь? Она мне все-таки жена.

– Да я на нее не претендую, дуралей, – словно бы даже обиделся флибустьер. – Просто дерется твоя девка отлично. Трех моих бойцов стоит, ей богу!

А потом словно проснулся:

– Как ты меня назвал?! Мухарриб?

«О высокие звезды! – промелькнуло в голове у Язона. – Неужели перестарался? Вдруг это такое слово, за которое здесь башку снесут быстрее чем за «козла», так что о значении его и узнать не успеешь?»

– Да кто тебя научил так ругаться? – продолжал меж тем Морган. – Чем тебе мухаррибы не понравились. Профессия как профессия, не хуже любой другой.

– Профессия? – озадаченно переспросил Язон.

– Ну да, мухарриб – по-дархански означает контрабандист.

Язон улыбнулся своей нелепой ошибке, а Морган начал хохотать:

– Ну все, Язон, теперь я буду звать тебя Мухарриб.

– Как тебе будет угодно. Но мы отвлеклись, капитан. Прикажи-ка доставить мою жену сюда. Я хочу видеть, что Мета жива. И я тебе обещаю: здесь она не будет себя плохо вести. К тому же втроем нам станет гораздо проще обо всем договариваться.

– Что ж, Язон, – миролюбиво сказал Морган, нажал кнопку на своем браслете, поднес его к уху, затем к губам и коротко шепнул что-то. – Видит Бог, везет тебе сегодня. Пусть будет по-твоему. Минут через пять привезут твою девчонку.

Язон решил сменить тему, пока Морган, расслабленный недавним весельем, не посерьезнел и, чего доброго, не переменил своего решения:

– Скажи, Генри, – мне действительно интересно – почему ты все время поминаешь бога?

– Потому что я верю… – он запнулся, вспомнив свои же совсем недавние слова. – Потому что у нас принято верить в Бога.

– В Единого Бога, как у дарханцев? – решил уточнить Язон.

– При чем здесь! – бросил Морган раздраженно. – Забудь про Дархан. Мы теперь не скоро туда вернемся. Проклятая планета! Не выпить толком, ни с девочками порезвиться. Как я устал от этих черномазых идиотов! Видишь ли, я купил там кусок пустыни вместе с одной добывающей фирмой. Это приносит деньги, но главное – я имею перевалочную базу совсем рядом с «золотоносной» Кассилией, но в недоступной для нее зоне. И у меня прекрасные отношения с дарханскими властями. Потому что они уважают богатых и сильных, всех без разбору. – Он помолчал. – А вот я их всех ненавижу. Ты знаешь, как они добывают тяжелые металлы?

– Знаю, – сказал Язон, – открытым способом.

– Это надо видеть! – все сильнее заводился Морган. – Только песочек сдуют, метелочками сметут – и все! Дальше можно грести простой лопатой урановую руду. Но они не лопатами гребут, у них сотни роботов шуруют огромными ковшами – мегатонны в год. Господи, ну почему такое бесценное сокровище досталось каким-то чокнутым религиозным фанатикам?! Почему?!

– Что же ты у них не отнимешь? – мягко подколол Язон.

– Ты не поверишь, – откликнулся Морган серьезно, – но пока еще кишка тонка. Да, да, Кассилию пощипать намного проще. Но я и до этих доберусь, конечно. Ты только представь себе: моя фирма, моя земля, мои рабочие, мои роботы, а восемьдесят процентов – отдай Дархану. Потому что таков закон. Потому что «на Жаркой Планете, осененной десницею Единого Бога Гхахаба, ни горсти песка не может принадлежать неправильным». Так в их священной книге сказано. И ничего не поделаешь. Они нас грабят средь бела дня, а нам все равно выгодно с ними работать. Пока.

– Погоди, – растерялся Язон, – как ты назвал этого бога? Они же не произносят его имени.

– Они не произносят, а я произношу. Гхахаб по-ихнему означает «золото». Это действительно одно из древних имен бога. Мне, например, очень нравится. Оно соответствует реальному положению дел. Золотишку-то и я готов поклоняться.

– Уф! – выдохнул Язон. – Теперь я совсем ничего не понимаю. Ты вообще кто? «Свободно плывущий» или обыкновенный мелкий бизнесмен с Дархана?

– Молчать, жалкий «мухарриб»! На Дархане работает мой управляющий, он даже не флибустьер. Нас много, мы идем к большим деньгам и большой власти разными способами, но я – лично я – всегда в свободном плавании. Моя свобода – мой главный козырь…

Опять пошло самолюбование и самовосхваление, которое немного раздражало. Впрочем, словечко «мухарриб» в этом контексте порадовало. Если человек чувство юмора сохраняет, значит еще не все потеряно. Да и вообще, в целом Язон не переставал удивляться разносторонним способностям Моргана. Он-то ожидал увидеть грубого, скудоумного убийцу с низким лбом, маленькими глазками и волосатыми ручищами, по локоть в неотмываемой крови. А перед ним сидел едва ли не рафинированный интеллектуал, рассуждающий об этимологии иностранных слов, об экономике и религии.