Книга Война, которая покончила с миром. Кто и почему развязал Первую мировую - Маргарет Макмиллан

Новые настроения во Франции особенно ярко выражал один человек – Раймон Пуанкаре, ведущий консервативный политик, который в январе 1912 г. стал премьер-министром, когда Кайо после второго марокканского кризиса был смещен со своей должности. В начале 1913 г. Пуанкаре был избран президентом, и на этом посту он удерживался до 1920 г. Возможно, оттого, что был родом из Лотарингии, большая часть которой отошла к Германии после 1871 г., Пуанкаре стал страстным французским националистом, полным решимости прекратить разногласия внутри французского общества и вернуть Франции ее законное место в мире. И хотя он утратил изначально пылкую католическую веру, принимал церковь как общественный институт, важный для большинства своих сограждан. Как премьер-министр он сделал многое, чтобы нейтрализовать давние конфликты между католиками и антиклерикалами по вопросу об образовании, поддержав светские школы и настаивая на толерантности в отношении школ религиозных[1492]. Мир, полагал он, выиграет многое от влияния Франции. «Мудрость, хладнокровие и достоинство, – сказал он, выступая с речью в 1912 г. – Вот характерные черты французской политики. Поэтому давайте попытаемся сохранить и усилить жизненную энергию нашей страны, и я говорю не только о ее военной и военно-морской мощи, но прежде всего об этой политической уверенности и этом чувстве национального единства, которые дают народу величие, славу и бессмертие»[1493]. И хотя, будучи человеком, ценившим здравомыслие, он был против войны, он также считал необходимым сделать французские вооруженные силы сильнее. Он стал кем-то вроде героя для французских националистов, так что был отмечен всплеск популярности имени Раймон, которым нарекали при крещении французских младенцев.

Сам Пуанкаре не был ни Наполеоном, ни Шарлем де Голлем, хотя всегда сознавал, что хорошо выглядит в общественном мнении. Будучи полной противоположностью человеку яркому, бросающемуся в глаза, – невелик ростом, аккуратен, суетлив и строг, – он вместе с тем был умным и исключительно трудолюбивым. По-видимому, это была семейная традиция. Со стороны обоих родителей он был выходцем из буржуазных семей, члены которой становились судьями, государственными служащими, профессорами или, как его отец, инженерами. Его двоюродным братом был Анри Пуанкаре – один из ведущих математиков Франции. Раймон со своей стороны отличился в парижском лицее и в возрасте 20 лет стал самым молодым адвокатом во Франции в 1880 г. И хотя он пошел по пути других честолюбивых молодых людей и перешел в журналистику и политику, юридическое образование привило ему уважение к формам и процессам. На людях Пуанкаре был невозмутим и спокоен. Жесткий радикал Жорж Клемансо, который его терпеть не мог, назвал его «деятельным маленьким человечком, холодным, неприятным и не храбрым»[1494]. Это, как и многое из того, что сказал Клемансо, было несправедливо. В политике до 1914 г. и в страшные дни Великой войны Пуанкаре продемонстрировал и храбрость, и силу духа. И даже Клемансо никогда не мог обвинить его в коррупции, как многих других политических деятелей в Третьей республике.

Пуанкаре, что необычно для его времени и класса, был феминистом и ярым поборником прав животных. Например, он отказывался участвовать в традиционной охоте, которая проводилась в загородном поместье президента. Он любил искусство, театр и музыку особенно, и в 1909 г. стал членом Французской академии[1495]. Его многочисленные дневники также характеризуют его как человека эмоционального и чувствительного (он плакал, когда был избран президентом), которого часто ранили проявления неуважения и нападки его врагов. Когда сразу после Рождества 1912 г. он объявил, что будет баллотироваться на пост президента, на него со злобными нападками обрушились радикалы и левые. Говорили, что у его жены (замужество с Пуанкаре было ее вторым браком) было сомнительное прошлое, и даже ходили сплетни, будто она выступала в кабаре или цирке[1496]. Клемансо утверждал, что она была замужем за почтальоном, которого Пуанкаре отправил в Северную Америку. «Вы желаете спать с мадам Пуанкаре? – имел обыкновение громко говорить Клемансо. – Хорошо, мой друг, будет устроено»[1497]. Такие нападки так бесили Пуанкаре, что однажды он вызвал Клемансо на дуэль. (К счастью для первого, она так и не состоялась, так как Клемансо был опытным дуэлянтом.)

Когда Пуанкаре стал президентом, он решил максимально использовать имеющиеся у него полномочия и заниматься иностранными делами самостоятельно. Он каждый день приходил в министерство иностранных дел, принимал послов, зачастую по собственной инициативе, писал депеши и назначал доверенных друзей на ключевые зарубежные посты. В качестве министров иностранных дел он выбирал людей, которые были готовы играть вторую скрипку. 12 июля 1914 г., незадолго до начала последнего кризиса в Европе, эту должность занял умеренный социалист Рене Вивиани, хотя не обладал для этого подходящими качествами, если не считать патриотизма и красноречия. Он очень мало разбирался в иностранных делах и был склонен винить своих чиновников, когда допускал ошибки, тогда как Пуанкаре просто запугивал его. Пуанкаре слегка раздражало невежество Вивиани в дипломатии – тот не знал даже такой основной вещи, как название министерства иностранных дел Австро-Венгрии. «Когда он читает телеграммы из Вены, – выражал свое недовольство Пуанкаре, – он не может сказать Ballplatz, произнеся его как Bol-platz или Baliplatz»[1498].

Решимость Пуанкаре контролировать внешнюю политику Франции не всегда претворялась в практическую политику или руководство. Из Лондона Пол Камбон, который в конечном счете, стиснув зубы, стал его уважать, обвинил его в том, что его «ясная речь находится на службе путаных мыслей»[1499]. Пуанкаре не хотел войны, но его целью было сделать Францию сильной и более напористой в Европе, а также на Ближнем Востоке, где у Франции уже была большая заинтересованность в территориях Османской империи – Сирии и Ливане. В своем инаугурационном обращении к французскому парламенту в феврале 1913 г. он сказал, что мир возможен только в случае, если страна будет всегда готова к войне. «Ослабленная Франция, Франция, открытая по своей собственной вине вызовам, унижению, уже не будет Францией»[1500].

Пуанкаре тем не менее был готов добиваться ограниченной разрядки в отношениях с Германией. Сожалея об утраченных провинциях – Эльзасе и Лотарингии, он тем не менее не хотел использовать войну, чтобы их вернуть[1501]. Франция сотрудничала с Германией во время кризисов на Балканах в 1912 и 1913 гг., а в январе 1914 г. Пуанкаре обедал в посольстве Германии в Париже и был первым французским главой государства, который это сделал со времен войны 1870 г. Пуанкаре, по-видимому, даже надеялся, что система союзов, разделяющая Европу на два лагеря, может каким-то образом принести какую-то стабильность и дать возможность европейским державам разрабатывать договоры для мира, выходящие за рамки Европы, например по разделению Османской империи[1502]. В то же самое время он считал, как и многие из его соотечественников, что немцы – задиры, с которыми надо вести себя твердо. Он прочел Вивиани одно из своих частых наставлений: «С Германией всегда необходимо быть непреклонным и решительным; ее дипломатия склонна блефовать, и она всегда испытывает нас, чтобы посмотреть, полны ли мы решимости сопротивляться или мы склонны уступить»[1503]. К 1914 г. Пуанкаре стал более пессимистично смотреть на возможность работы с Германией. «Все больше и больше, – написал он в своем личном дневнике, – Германия воображает, что ей предначертано главенствовать в мире, что так называемое превосходство германской расы, все увеличивающееся число жителей рейха и продолжающееся давление экономической необходимости создают для нее исключительные права среди народов». Он также начал сомневаться в том, что в любом будущем кризисе Германия пойдет на уступки[1504].