Книга Просроченное завтра - Ольга Горышина

Распрекрасный Станислав Витальевич просто работает. Как всегда. Никто в его семье даже не догадывается об ее существовании! Алена не сомневалась в его конспирации. Просочись хоть намек на отношения, Марина ей тут же бы написала. А так, даже видя ее в списке менеджеров под девичьей фамилией, сестра Стаса даже здрасьте не сказала. Руссков партизанит, потому что не обязан ставить никого в известность про свою личную жизнь. А она — чтобы не подставить себя. Какую выволочку он устроил ей за Маринкину ложь про их роман — ему, видели-те стыдно перед мамой и бабушкой, а то, что она врет матери и свекрови — это нормально, это издержки ситуации.

Ему хорошо оттуда командовать, а она тут один на один со всеми проблемами. Один на один с Думовым. Две недели — да она за две недели с ума сойдет. И не факт, что он не сведет ее с ума после просьбы о разводе. Почему Стас такой уверенный, что все будет окей? Он Думова в глаза не видел.

А ей смотреть мужу в глаза с каждым днем все труднее и труднее, а после этой ночи — просто невыносимо. Она пару раз чуть не порезала палец, пока строгала салат. Потом плюнула и достала кухонный комбайн — ужин готов, но она совсем не готова ко встрече с мужем. Официальным. Мужем она его уже не считала.

А вот отцом своего ребенка ей придется назвать его очень скоро. Весь день — то ли из-за нервов, то ли в силу большого срока — живот был каменным. Даже пришлось считать интервал между схватками. Нет, не оно — то пятнадцать минут, то полчаса: на сегодня отпустило. Но не попустило.

Вечером, когда Дима явился с цветами, Алена, вместо того, чтобы порадоваться новому букету, пожалела старый, почти не подвядший. Он был подарен за ребенка, а этот явно за дурацкую ночь. Других дат у них нынче нет. Кажется.

— Правда смешно, что ребенок получит американский паспорт раньше родителей? — пошутил Дима.

Думал, что пошутил. Алена сейчас не воспринимала шуток. Лицо ее сделалось еще серьезнее.

— Какая разница..

— Да так, просто сказал. Кстати, у нас врач в пятницу?

Алена кивнула.

— Тогда я все верно написал своим, что на этот день никаких митингов не назначать.

— Ничего не будет в пятницу, — сурово заявила Алена.

— А вдруг? Тебе легче ходить будет…

— Знаешь, рожай сам, раз такой умный! — вспылила Алена на ровном месте.

— Думаешь, я бы тебя заставлял, если б мог сам…

— А ты меня, значит, заставил? — перебила Алена зло. — Это не случайно было? Она спросила и сама испугалась догадке: а вдруг?

— Лен, выдохни! — Дима на секунду сделался серьезным и снова улыбнулся: — Я боюсь не меньше твоего. Мне, наверное, надо было пять футболок положить, а не две.

Нет, не может такого быть…

— Сумка пустая. Можешь, хоть десять положить. Главное, фотик заряди.

Проку от него все равно не будет, пусть хоть фотографии ребенка будут.

— Лена, я не сенильный. Я помню.

Но в пятницу ничего не произошло. После встречи с врачом Алена отвезла Диму обратно в офис. Ездили на ее машине, потому что в ней стояло автокресло и лежали две сумки: для мамы для родов и для малыша на выписку.

В воскресенье с утра хмурилось, но дождь так и не полил.

— Поедем в лес гулять. Там почти везде ровная дорожка. Только пару подъемов, — настаивал Дима. — Ну, а вдруг это наш последний выходной вдвоем?

— Дим, нас по любому же трое, — не сдавалась Алена. — Я не хочу. Вот в сорок недель тащи меня в горы, а сейчас оставь дома.

— Ты так до сорок второй доходишь. Долежишься до стимуляции. Пошли! Да что с тобой такое?! Утки вон гуляют, а ты даже утка. Ты лентяйка! Через пять минут чтобы была в машине. Вот в каком виде будешь, в таком и пойдешь зайцев с койотами пугать!

Они минуту буравили друг друга взглядами. Наконец Алена ринулась к входной двери, как была в спортивных штанах и футболке, и схватила кроссовки. Дима не нашел ее куртки и сорвал с вешалки свою, послав в спину жены пару ласковых про ее психи! Но за рулем успокоился и вел машину по серпантину даже слишком плавно, когда Алене хотелось почувствовать тошноту — отругать его было не за что. Пришлось идти гулять. Только шла она впереди, открыто протестуя против прогулки. Дима отставал на пару шагов, открыто демонстрируя индифферентность

— он свое дело сделал: вытащил ее гулять, а со своим фиговым настроением пусть сама разбирается.

Дышалось в хвойном лесу великолепно. Было свежо и не холодно, так что Алена могла даже не застегивать его куртку, но на зло застегнула под самое горло, и натянувшаяся молния грозила вот-вот лопнуть. Дима гонял по тропе шишку, точно футбольный мяч, чтобы не буравить взглядом затылок жены. И все же Алена оборачивалась с недовольным видом, но не требовала прекратить: пусть лучше будет занят шишкой, чем ей.

— Я дальше не пойду. Там горка, — заявила она на второй пройденной миле, поворачивая назад, но Дима сразу бросил шишку и взял ее за руку.

— Это меньше мили. И там на паркинге есть маленький домик. Ну?

Алена поняла, что спорить бесполезно и пошла дальше, но руку вырвала, как только Дима попытался сжать ей пальцы. Однако на полпути сбавила шаг, поняв, что силы покинули ее окончательно.

 — На паркинге посидишь. А я сбегаю за машиной, — подбадривала ее Дима.

Она пошла, но уже вцепившись в его руку.

— Стой!

От ее крика он замер.

— Что? — голос его дрогнул.

— Да ничего. Будто что-то хрустнуло. Уже прошло, — и Алена сделала первый шаг, а потом второй и даже отказалась от поддержки.

— Ленка, ты в порядке? — дышал ей в затылок Дима.

— Да, в полном, — она не обернулась. — Это, наверное, кости таза окончательно разошлись. Идти теперь намного легче. Я не утка, нет?

Он ответил на ее улыбку:

— Ты — лебедь.

— Гадкий утенок, так и говори, — усмехнулась Алена не через силу, а впервые за последние дни от всего сердца.

— О, еще какой гадкий! Гадости у тебя с языка так и сыпятся.

Алена отвернулась. Он прав — она ему хамит, но ничего не может с собой поделать. Он — причина всех ее бед. Она с ним простилась в Кранево. Кто просил его звонить в Питере? Она ему телефон не давала!

Утром в понедельник мало кто работает. И уж точно в Питере так рано наемные работники не просыпаются. Но она не хотела идти спать вместе с Димой, поэтому закрылась в кабинете и щелкала мышью больше для успокоения собственных нервов, чем для имитации видимости — вернее, слышимости — работы. Дима вновь попытался сманить ее спать, но она успела за секунду до его появления открыть рабочую программу. А потом, совсем обнаглев, набрала Стасу.

— Понедельник у тебя еще не начался, — удивился он звонку. — Что-то случилось?