Книга Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

конце концов, какое это имеет значение… Она снова здорова, все остальное второстепенно.

Лаура не могла не задаться вопросом: что произойдет, если она не будет продолжать следовать предписаниям культа? Теперь, когда она стала посвященной, ей придется вечно поклоняться Мами Вата, чтобы не заболеть снова? Впрочем, могло быть и хуже… В конце концов, не такие уж это обременительные обязательства. По словам Маман, богиню нужно почитать раз в неделю. В день почитания, помимо подношений и молитв, Лаура должна была одеваться только в белое, есть определенные продукты, избегая всех прочих, и воздерживаться от сексуальных контактов. Последнее условие казалось не самым сложным, удрученно подумала Лаура, учитывая то, что Кардо игнорировал ее.

В течение дня она поняла, что есть еще один момент, в котором жрица ей не солгала: она может создавать и удерживать колокол в своем сознании с меньшими усилиями и большей эффективностью, чем раньше. Теперь ей казалось, что она может, используя свой «дар», держать его под полным контролем. Удовольствие от прогулки по улице со светлым и ясным разумом, не ощущая постоянного вторжения чужих эмоций, было бесценным.

Неужели это зависело от того, что после церемонии в ней осталась частичка божественной сущности? И было ли новое чувство внутренней силы и уверенности в себе, окрылявшее ее, даром богини своим последователям, как утверждала жрица?

Так это или нет, но именно эта сила убедила ее в том, что пришло время брать быка за рога. Хватит молча тосковать по Кардо, с нее хватит. Лаура намеревалась пойти к нему, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Он будет вынужден прямо сказать ей о своих намерениях и о том, как обстоят дела между ними, без возможности уклониться. Лаура была полна решимости требовать объяснений и извинений. Если те ее не устроят, она запросто может сказать ему, чтобы шел к черту.

Ее решимость пошатнулась в тот момент, когда она позвонила в его дверь. Лаура уже обошла препятствие в виде домофона, прокравшись в подъезд вслед за входившей в это время дамой; теперь остался последний шаг. «Что, если я застану его с кем-то другим? – с тревогой спросила она себя. – Ну что ж, по крайней мере, все будет ясно…» После нескольких минут колебаний девушка, набравшись смелости, нажала на кнопку звонка. Кардо довольно долго не открывал, укрепляя ее худшие опасения. А когда открыл, то предстал перед ней голым и мокрым, если не считать небольшого полотенца, едва прикрывавшего нижнюю часть его живота. Лаура не ожидала этого, и теперь ее задача усложнилась. Как же она собиралась быть твердой и непреклонной, если ей с трудом удавалось побороть желание наброситься на него с поцелуями?

* * *

Когда Рикардо увидел перед собой Лауру, выражение ее лица было одновременно неуверенным и решительным, глаза сверкали противоречивыми эмоциями, бушевавшими в них, – и сердце Меццанотте, как всегда, учащенно забилось. Странно, но каждый раз она казалась ему прекраснее, чем он ее помнил, словно не мог зафиксировать в памяти ее реальную внешность.

– Лаура, привет… какой сюрприз!

Она ответила на его приветствие натянутой улыбкой.

– Но… как ты узнала мой адрес?

– Перед тем, как приехать, я заглянула в ваш отдел. Мне его дал тот милый полицейский в приемной.

Меццанотте подумал, что старик Фумагалли немного увлекся. При первой же возможности нужно будет сказать ему пару ласковых… Вот только непонятно, будут ли это слова упрека или благодарности…

– Ты меня впустишь или как? – с вызовом спросила Лаура, видя, что Рикардо не собирается приглашать ее. – Если я не помешаю, конечно. Может быть, я мешаю…

– Да нет, что ты такое говоришь? Проходи, конечно, – воскликнул Меццанотте, полностью открывая дверь.

Лаура шагнула вперед. Квартира одинокого мужчины оказалась более опрятной, чем она ожидала, – за исключением полуразвалившегося стола, конечно. Помещение было обставлено просто и со вкусом, а на стенах висели красивые плакаты выставок современного искусства. Вспомнив, что не так давно Кардо жил здесь вместе с подругой-художницей или кем-то в этом роде, Лаура почувствовала укол ревности. Она остановилась посреди гостиной, и некоторое время они молча стояли друг напротив друга на расстоянии нескольких метров, не зная, что делать дальше. Наконец Лаура взяла инициативу в свои руки.

– Послушай, Кардо, если ты не хочешь, чтобы я оставалась, просто скажи. Я выйду из этой двери, и ты больше никогда меня не увидишь.

Меццанотте колебался. Все его мысли о неважных перспективах их отношений начали исчезать в тот момент, когда он открыл дверь. Простая и понятная правда заключалась в том, что он не хотел этого, а если б и хотел, то не смог бы отказаться от нее. Одна только мысль потерять ее показалась ему невыносимой.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделала? – настаивала Лаура. Эта неопределенность убивала ее. – Мне уйти или остаться?

«Это будет сложно? – подумал Рикардо. – О да. Время неподходящее? Опять да. Но к черту все это, мы как-нибудь справимся». Нет ничего невозможного, если очень захотеть; и не так уж часто случалось, чтобы он встречал кого-то, кто заставил бы его почувствовать то, что он чувствовал к Лауре. А если все пойдет не так, по крайней мере он сможет сказать, что пытался.

– Я… я хочу, чтобы ты осталась, – пробормотал Рикардо, делая шаг к ней. Лаура отступила, сохраняя расстояние между ними неизменным.

– Ты вел себя как придурок; ты ведь знаешь это, да?

– Да, я понимаю это. Прости.

Еще один шаг Рикардо вперед – и один шаг Лауры назад.

– Тому, как ты относился ко мне, нет никаких оправданий, – заявила она, стараясь не поддаваться его обаянию. – Это было унизительно и оскорбительно.

– Я это тоже знаю. Я был полным идиотом…

– Что для тебя значит то, что случилось в подземельях, а? – взорвалась Лаура, не в силах больше сдерживать дрожь в голосе. – Это был способ выпустить пар, еще одна зарубка на изголовье кровати? Ты делаешь это со всеми девушками, чьи жизни спасаешь?

– Я не так уж часто их спасаю, – с улыбкой ответил Рикардо. Выражение его лица не оставляло сомнений в том, насколько он оценил эту неловкую и неуместную попытку сыграть на понижение. – Лаура, нет никакого оправдания тому, как я с тобой обращался, – сказал он, снова став серьезным. – У меня дерьмовый характер, и я натворил столько ошибок, что уже не знаю, в какую сторону повернуть. Но ты мне очень нравишься. Ты поразила меня с тех пор, как появилась в участке с этой запутанной историей о потерянных детях. Давай начнем все сначала. Я бы хотел