Книга Стража Лопухастых островов - Владислав Крапивин

— Не знаю. Наверно, им все равно…

— А они… чьи родители? Мамы или отца?

— Папины. Только они не хотели, чтобы он на маме женился. А когда он все-таки женился, дед сказал: «Ну, тогда пускай сын у вас будет, мой внук». А появилась я… Забавно, да?

— Ничего не забавно! Какая разница!

— Для деда есть разница… Ига, да ты не думай, что они обижают! Заботятся даже…

— Ага, вижу я, как заботятся. Готова даже, чтобы на куски расколотили, только бы в тот дом не возвращаться…

— Я же пошутила.

— Оно и видно…

— Ига, а дом… он тоже стал чужой. Будто сердится на меня. Наверно, обиделся, что я ключ от кладовки потеряла. Поднимаюсь по ступенькам, а они скрипят так недовольно…

— Ключ-то мы найдем, — пообещал Ига, хотя понятия не имел, где его можно отыскать.

— С кладовкой было лучше. Спрячешься там и почему-то веселее делается…

«Ночью-то сидеть в кладовке не будешь, — подумал Ига. — Да и вообще… где спрячешься от одиночества…»

И, наверно, не надо было про это, но Ига не удержался:

— Степка, а она … не пишет?

— Одно письмо было, коротенькое. Про то, что должна задержаться в Улан-Удэ на долгое время. Это называется «независящие обстоятельства». Да знаю я эти обстоятельства. Им я тоже не нужна.

— Тебе и нельзя уезжать из нашего климата!

— Ну да. Никуда нельзя, нигде нельзя…

— Степка, ну чего ты! Скоро опять поплывем в экспедицию, дракона искать!.. А хочешь, я тебе котенка дам? Мне вчера его Генчик подарил. Рыжий такой. Шерсть торчит, будто иголки у ежа. Я его так и назвал — «Ёжик»… Хочешь? Будет ночью урчать-мурчать рядышком.

— Ага, я хочу… только бабка не разрешит. Она кошек терпеть не может, говорит, что пачкают в доме. Забавно, да?

— Очень! — в сердцах сказал Ига. — Забавнее некуда.

— Да ты не расстраивайся, — по взрослому утешила Степка. — Как-нибудь переживем…

Потом она помахала ему от калитки и ушла в сердитый на нее старый дом. А Ига пошел домой. Шел и думал, какой он бессовестно счастливый. Придет домой, и там его ждут. И сперва слегка влетит от мамы за то, что опять «искал где-то ночных приключений», а папа расскажет, как он в свои лопухастые годы тоже возвращался домой в темноте, потому что любил сидеть с приятелями у разведенного в овраге костра или носиться в заросших переулках.

— Мы играли тогда в «чурки-искалки». Это не то что нынешняя ваша «скройся-умойся».

— Ой, да они похожи! И мы в них теперь почти не играем, это для первоклассников.

— Да, а наше ненаглядное чадо ужасно взрослое, — скажет мама папе. — Ты знаешь, что они затевают новую экспедицию? На поиски дракона!

— Ну так что, — скажет папа. — Дракон этот, говорят, вполне интеллигентный, травоядный…

— Говорят! А знает ли это сам дракон?.. Я опять несколько дней буду как на иголках.

— Мама! У нас же мобильный телефон. Если дракон нас сожрет, мы сразу сообщим!

— Сейчас получишь по загривку!

Потом Ига уляжется в постель, сладко вытянув ноги (они, хотя и натертые волшебной ржавчиной, к ночи все-таки малость гудят), прихватит книжку про рыцарей Круглого стола, включит на краю стола желтую лампу. Растрепанный котенок Ёжик прыгнет ему на грудь и заурчит, царапая коготками одеяло… А Степка? Она-то что делает в эти минуты? Про что вспоминает? О чем молчит?

3

Утром Ига побежал к Степке. И увидел на дворе деда. Обычно там хозяйничала бабка — то белье развешивала, то половики хлопала, а сейчас — дед. Зачем-то перекладывал с места на место березовые кругляки у забора. Оглянулся через плечо.

— Здрасте… — выговорил Ига. С дедом он встречался редко и никогда не разговаривал. Тот выпрямился, держась за поясницу. Качнул гладко причесанной седой головой, сказал не сердито, но и не улыбчиво:

— Спит еще Степанида. Легли только под утро, намаялись ночью.

— А что случилось? — очень испугался Ига.

— Да с Катериной Борисовной, с бабушкой ее нелады, приступ случился. Увезли в больницу. Степаниде пришлось соседей будить, звонить в скорую…

— А… какой приступ? Может, какое-то сильное лекарство надо? — Ига вспомнил, что у Генки остался еще запас удивительного антибредина.

Старик смотрел в лицо Иге бледными глазами.

— Да какое там лекарство от старости? Я и сам вот… Знаешь, Игорёк, в наши годы по жизни идешь, как по минному полю. Не ведаешь, какой будет следующий шаг…

«Надо же, он помнит, как меня зовут!»

— Я вот что хочу попросить… — опять заговорил старик. — Не откажи, ладно?

— Что? — шепотом сказал Ига. И отвел глаза.

— Боюсь, что с Катериной моей может кончиться… по-всякому в общем. А сам я тоже… Если вдруг что-то такое, ты не бросай Степку, пригляди за ней. Неизвестно, когда мать раскачается, чтобы забрать ее, да и раскачается ли. Про интернат что-то говорила, про обстоятельства…

— Я… ладно… — сипло сказал Ига. И заморгал.

— Вот и добро… А сейчас пока не буди ее, приходи попозже.

Ига кивнул. Спиной вперед шагнул к воротам, постоял, повернулся и тихо пошел домой.

Шел, и в голову лезло разное. В том числе разобранная Конструкция, кним с песочными часами и его рассуждения о нити и Меридиане… Повстречался Казимир Гансович, приветливо гоготнул, но увидел Игину задумчивость и не стал приставать с разговором.

Родители оказались дома. Отец был в отпуске и перебирал блёсны и катушки для спининга, готовился к рыбалке (занятие, радость которого Ига никогда не мог понять).

— Пойдешь со мной на озеро?

— Не-а… Мне жалко рыбу, которую ловят.

— Уху однако любишь…

— Ага, — признался Ига. — А ловить не люблю. Что поделаешь… Мама…

Мама на широкой доске разминала глину для лепки. Она сразу подняла голову.

— Ты что-то натворил?

— Господи! Да с чего ты взяла?

— Потому что знаю я это «мама».

— Ничего я не натворил… — Но смотрел Ига не на маму, а в открытую дверь своей комнаты. И видел стол и маятник на подставке. Маятник вдруг качнулся. Раз, два, три… «Такки-так»… И все же Ига сначала сказал не то, что хотел. Он сказал: — Гуся встретил сейчас. Казимира Гансовича…

— Приятная, конечно, встреча. Ну и что же?

— Понимаешь, мама… он говорил недавно, что нынче не будет пытаться улететь на юг. Значит, надо снова думать о зимовке. У него с этим делом всегда проблемы. В прошлом году чуть не съели…

— Кто же эти злодеи? — спросил папа, уронив от возмущения катушку (за ней помчался рыжий Ёжик).