Книга Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон

Донна вела себя идеально. Она была как несокрушимая опорадля своих детей, для Теда, хотя он не слышал толком, что она ему говорит.Только однажды она при мне плакала - будто новый человек восстал из пепла того,которого я знала. Это избавило меня от необходимости причинять ей боль.

Через десять дней после той ночи Эдуард очнулся и могговорить. Опасность миновала. Я могла ехать домой. Когда я сказала, что уезжаю,Донна крепко меня обняла, заплакала и сказала:

- Ты должна попрощаться с детьми.

Я заверила ее, что так и сделаю, и она вышла, оставив наспрощаться.

Я пододвинула стул к кровати и села, изучая лицо Эдуарда.Оно было все еще бледным, но снова он выглядел как Эдуард. То же холодноебезразличие в его глазах, когда его никто не видит, кроме меня.

- В чем дело? - спросил он.

- Дело не в том, что ты чуть не умер? - ответила я.

- Нет.

Я улыбнулась, но он не ответил на улыбку.

- Бернардо приходил меня навестить, а Олафа не было, -сказал он.

Тут я поняла, что он думал, будто я ждала, чтобы емусказать.

- Ты думаешь, что я убила Олафа, и ждала, пока смогу датьтебе тот же выбор, что ты давал мне после гибели Харли? - Я засмеялась. - Ну,Эдуард, ты и даешь!

- Ты его не убила?

Просто видно было, как отпустило его напряжение.

- Нет, я его не убила.

Он сумел улыбнуться еле заметно.

- Это не был бы тот же выбор. Но если бы ты убила Олафа, тыбы не захотела снова быть у меня в долгу.

- Ты боялся, что я буду настаивать и потребую перестрелки потипу "Кораля ОК"?

- Да, - сказал он.

- Я думала, ты хочешь узнать, кто из нас стреляет лучше.

- Там, на лестнице, я считал, что умираю. И мог думатьтолько об одном: Питер и Бекки погибнут вместе со мной. Бернардо и Олафоставались, а ты ушла вверх по лестнице и не возвращалась. Когда ты вышла из-заугла, я знал, что дети спасены. Я знал, что ты ради них рискнешь жизнью.Бернардо и Олаф тоже попробовали бы, но для них это не было бы самым главным. Адля тебя - я знал - будет. И когда я там отключился, я уже не волновался. Язнал, что ты все сделаешь правильно.

- Что ты хочешь сказать, Эдуард?

- То, что, если бы ты убила Олафа, я бы тебе это простил,потому что Питер и Бекки значат для меня больше.

Я вынула из кармана письмо Олафа и подала Эдуарду. Он прочелего, и ничего не шевельнулось в его глазах. Никакой реакции.

- Такого человека надежно иметь за спиной, Анита.

- Ты мне предлагаешь начать встречаться с Олафом?

Он чуть не рассмеялся.

- Да нет, блин, нет! Держись от него как можно дальше. Еслион приедет в Сент-Луис, убей его. Не жди, пока он этого заслужит, - простоубей.

- Я думала, он твой друг.

- Не друг, а деловой партнер. Это не то же самое.

- Я согласна, что кто-то должен убить Олафа, но почему вдругу тебя такая убежденность? Ты достаточно ему доверял, чтобы позвать в свойгород.

- У Олафа никогда не было подруги. Были шлюхи и были жертвы.Может быть, это истинная любовь, но я боюсь, если он появится и увидит, что тыне девушка его мечты серийного убийцы, он озвереет. А смотреть, какой он возверевшем виде, не стоит, Анита. Действительно не стоит.

- Ты меня пугаешь, что он приедет на меня охотиться?

- Если он покажется у тебя в городе, сообщи мне.

- Сообщу, - кивнула я. И у меня были еще вопросы. - В домеРайкера вдруг обнаружилась какая-то непонятная утечка газа, и он взлетел вцарствие небесное. Ни уцелевших, ни тел, никаких следов, что мы там что-тонатворили или люди Райкера что-то натворили. Это работа Ван Клифа?

- Не лично его, - сказал Эдуард.

- Ты знаешь мой следующий вопрос, правда?

- Знаю, - ответил он.

- И ты мне ничего не расскажешь?

- Не могу, Анита. Одно из условий ухода - никогда неговорить об этом ни с кем. Если я его нарушу, за мной придут.

- Я никому не скажу.

Он покачал головой:

- Анита, поверь мне. Неведение - благо.

- Как-то это чертовски злит, такое неведение.

Он улыбнулся.

- Я знаю. Мне очень жаль, Анита.

- Черта с два. Ты любишь хранить тайны.

- Но не эту, - сказал он.

И что-то похожее на печаль было в его глазах. Впервые доменя дошло, что он когда-то был добрее, мягче. Он не родился таким. Он былсделан таким, как чудовище Франкенштейна.

- Значит, ответов не будет?

- Нет.

Мы переглянулись, но нетерпения не было ни в ком из нас.

- О'кей, - сказала я.

- Что о'кей? - спросил он.

Я пожала плечами:

- Ты не хочешь говорить о своей биографии - ладно. Ответь надругой вопрос: ты собираешься жениться на Донне?

- Если я скажу "да", что ты сделаешь?

Я вздохнула.

- Когда я сюда приехала, я готова была тебя убить, чтобызащитить их. Но что есть любовь, Эдуард? Ты готов отдать свою жизнь за этихребят. И за Донну тоже. Она убеждена, что ты - мужчина ее мечты. Отличнаяактерская игра. Бекки рассказала ей, что ты сделал - что сделали мы. Питерподтвердил. Так что в каком-то смысле все они трое знают, кто ты и что ты.Донне это не мешает.

Я замолчала.

- Так в этих словах где-то был ответ на мой вопрос? -спросил он.

- Я ничего не сделаю, Эдуард. Ты готов умереть за них. Еслиэто не любовь, то что-то так на нее похожее, что я не вижу разницы.

Он кивнул:

- Приятно знать, что ты меня благословляешь.

- Ничего подобного, - возразила я. - Но не мне бросать камнив твою личную жизнь. Так что поступай как хочешь.

- Так и сделаю.

- Питер не сказал Донне, что с ним случилось. Ему нужно быпо этому поводу к психотерапевту.

- А почему ты ей не сказала?

- Это не моя тайна. К тому же ты - его будущий отчим, и ты вкурсе. Я верю, что ты поступишь как надо, Эдуард. Если он не хочет, чтобы Донназнала, ты найдешь, как это обойти.

- Ты говоришь так, будто я - отец Питера, - сказал Эдуард.

- Ты хорошо видел, что Питер сделал с Амандой? - спросила я.