Книга История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

I

Научные теории по объяснению происхождения Руси: скандинавская, или норманнская, и славянская теория (несторовцы и антинесторовцы)

В нынешнем году исполняется 900 лет со времени просвещения Руси христианством. Миллионы русских людей будут иметь случай привести себе на память обстоятельства крещения Руси, тысячи проповедников и сотни ученых и литераторов найдут повод вновь подвергнуть рассмотрению к обсуждению события X столетия, приведшие наших предков к принятию христианства из Византии. Я не мог поэтому колебаться в выборе темы для обычной речи, произносимой в собрании Славянского Общества 11 мая. Предметом нашей беседы будут события русской истории за 900 лет назад.

Русских упрекают за недостаточное знание своей древней истории. Подобные упреки до известной степени оправдываются состоянием, в котором находится наука о древности. В нашей древней истории есть наболевшее место, к которому нельзя приступиться без опасения возбудить сильную боль во всем организме. С какой бы осторожностью и как бы поверхностно ни коснулся кто древней истории, он неминуемо попадет на это больное место и потревожит все здание русской истории в самых его основаниях. С теоретической точки зрения — это вопрос разума и веры в истории, летописания и исторического творчества. В практическом отношении дело сводится к следующему принципиальному положению: национальными элементами полагается основание русской истории или чужеземными, обозначает ли Русь скандинавское племя или туземное славянское?

Я желал бы не обременять ваше внимание изложением темных и запутанных вопросов, но судите сами, возможно ли обойти их. На одной дороге, вводящей в историю X в., читается надпись: пойдешь по этой дороге, уйдешь в скандинавоманию, сам останешься цел, но будешь долго блуждать и забудешь свой род и племя. На другой надписи читается: эта дорога ведет в славянскую Русь, но где эта Русь находится, никто не знает: кто возьмет этот путь, потеряет коня и вооружение, на него нападут чудовища: скифы, роксолане, хазары, варяги, наконец, ему угрожает сильное вражеское нападение на днепровских порогах. Исход сего последнего неизвестен. Третьей дороги нет, а есть лишь глухое предупреждение: будешь сам искать новой прямоезжей дороги, и коня потеряешь, и себя погубишь.

Подобные угрожающие надписи не запугивали, однако, любознательности, время от времени снаряжались и снаряжаются путешествия в древнюю русскую историю. Не говоря об обязательных походах русских историков, предпринимаются и добровольные экскурсии в темную область русской старины, даже из иностранных земель. Последний случай этого рода был 10 лет тому назад, когда датский профессор Томсен прочел в Оксфорде три публичные лекции о происхождении Русского государства. Он водил своих слушателей и по Скандинавии, и по Варяжскому пути, и по неведомым дебрям славянской России и безбедно прошел мимо всяких опасностей.

Попытаюсь коснуться слегка научных школ или направлений по изучению древней русской истории.

Точку отправления составляет хорошо известное место начального летописца о призвании князей. «И идоша за море к Варягом к Руси… и реша Руси Чудь, Славяне и Кривичи земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет, придите княжить и владеть нами». Хотя сами по себе эти слова летописца довольно ясны и понятны и во всяком случае ни для кого не обидны, но в них заключается яблоко раздора и непримиримой вражды между научными направлениями. Целая фаланга ученых начиная с прошлого столетия боролась до изнеможения, отстаивая всеми силами неприкосновенность этого места летописи. Много таланта и остроумия потрачено было на то, чтобы сделать его недоступным для нападения противников. Борьба около этой своего рода крепости в русской исторической науке не окончилась и поныне, но не потому, чтобы ее твердыни оказывались действительно неуязвимыми против новых орудий исторической критики, а более потому, что враждующие стороны утомились и к тому же сознали, что с завладением этим местом не много выиграет ни та, ни другая партия, так как позади него выросли новые укрепления, господствующие над позицией.

Представляет ли собой упомянутое известие исторический факт или же легенду, сложившуюся в XI в. и доверчиво принятую русским летописцем? Если это исторический факт, значит, русь иноземного происхождения, именно скандинавского, или норманнского, — таково положение норманнской школы, приверженцы которой называются несторовцами, так как они стоят за буквальный смысл русского летописца. Если же это легенда, находящаяся притом в противоречии с внутренними фактами древней истории, то руси не следует искать за Балтийским морем, а где-нибудь в России: на побережье Балтийского, на берегах Черного моря, на Дунае или в Киеве, — таково положение антинорманнской школы, представители которой называются то антинесторовцами, потому что отвергают буквальный смысл начального летописца, то приверженцами славянского толка в русской истории, потому что веруют в реальное существование славянской руси.

Скандинавская школа имеет более длинную и старую историю, чем противоположная ей славянская. Страстность борьбы до известной степени объясняется тем, что первая школа имеет во главе немецкие имена: Байера, Миллера, Шлецера (в прошлом столетии), а вторая — славянские: Венелина, Каченовского, Надеждина, Максимовича и др. В новое время центральное положение в антинорманнской школе занимают гг. Гедеонов и Д. И. Иловайский. Особенным пылом и воинственным задором отличаются литературные походы на противную партию Д. И. Иловайского. Он зорко следит за движениями неприятеля и, нападая на отдельные отряды, выносит трофеи, о которых нередко можно получать сведения из журналов и газет. Благодаря литературному таланту и известности сочинений г. Иловайского я думаю, не ошибусь, если скажу, что положения антинорманнской школы в настоящее время хорошо известны читающей публике. В качестве литературного вождя школы Иловайский не свободен отдуха пропаганды и нередко высказывает сильные упреки русским, в особенности молодым, историкам за слепое поклонение идолу скандинавомании и за нежелание без предубеждения отнестись к его учению.

Но противников антинорманнской школы в настоящее время легион; за немецкими учеными прошлого столетия выступают Погодин, Соловьев, А. А. Куник, К. Н. Бестужев-Рюмин — все это последователи, с небольшими отличиями в частностях, норманнской школы. В лице Погодина эта школа имела самого горячего бойца, который до смерти считал своим долгом не оставлять без возражений доводов противника и горько жаловался, что они не дают ему спокойно умереть. Теперь старшинство и авторитет в этой школе принадлежат академику Кунику, а боевая сила и влияние — профессору В. Г. Васильевскому. Прибавлю, что почти все профессора русской истории и большинство ученых и литераторов, писавших о начальном периоде русской истории, придерживаются воззрений норманнской школы.

Таково в общих чертах внешнее положение научных направлений в объяснении древнего периода русской истории.

Борьба школ принесла много пользы русской науке, так как она привлекла к себе прямо или косвенно почти все научные силы России. В истории ее есть трогательные эпизоды. Напомню хотя бы недавно происходившее в Москве публичное состязание Д. И. Иловайского с противниками его воззрений. В эту борьбу почтенные и сериозные люди вступали с пылом увлечения, руководимые благородным чувством — раскрыть истину и убедить в ней других. Очевидно, в норманнском вопросе есть такие моменты, которые могут задеть за живое, иначе говоря, школы различаются принципиально противоположными выводами. Если вы придерживаетесь норманнской школы, то все события IX и X вв. вы должны приписывать заморским князьям-варягам и не можете извлекать из них почти никаких выводов в приложении к национальной русской истории. И походы на Константинополь, и договоры с греками, и Русская Правда — относятся к норманнской дружине и не говорят ничего о славянах. Если же вы антинорманнист — все эти явления вы считаете произведением русского, т. е. славянского, духа и из них выводите последствия для национальной русской истории. Во всяком случае, никому нельзя уклониться от прямого ответа на вопрос: русь — славянский народ, славянское слово или скандинавское и обозначает совокупность завоевателей? Согласитесь, что с ответом на этот вопрос соединяется нечто весьма существенное: именно, сами ми создавали свою историю или нет?