Книга Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество - Виталий Шипаков

– А где же воевода ваш, князенька Пожарский? – язвительно спросил Заруцкий.

– Всех конных спешил и за обозы отошел, тоже еле держится.

– Не пойму, чего мы лясы точим. Поднимай, князь Дмитрий, казаков, – возмутился Княжич. Трубецкой благоразумно промолчал, зато Заруцкий назидательно изрек:

– Не торопись, полковник, ты тут новый человек, многого не знаешь. А известно ли тебе, что князь Пожарский намерен на престол Московский принца шведского поставить. И вообще, коли он власть возьмет, всем нам не поздоровится.

– Ты православный? – еле сдерживая ярость, спросил Иван Андреевич.

– Само собою, но при чем тут это? – растерянно переспросил Заруцкий.

– Да при том, там наших братьев ляхи убивают, а ты, как жид-торгаш какой-нибудь, о своей выгоде печешься. Вот выгоним католиков из златоглавой, тогда и будем думать, кому на трон садиться. Тебе, ему, – кивнул Иван на Трубецкого, – или твоей царице.

– Это верно, – поддержал его Максим. – Свято место пусто не бывает.

– А Пожарским меня нечего стращать. Я тушинскому вору не служил и убийц к Дмитрию Михайловичу не подсылал, – с угрозою добавил Княжич.

Иван Мартынович аж побледнел от страха – уж коли полковнику известно про его злодейство, то и Пожарский знает, похоже, надо ноги уносить, да поскорее.

Закончив разговор с Заруцким, Княжич обратился к раненому сотнику.

– Бегича Сергеем звали?

– Ага, Сергей Евлампичем.

– Знакомы были, что ль? – спросил Бесстрашный.

– То ж Катерины сводный брат, аль позабыл, как мы Марию с маленьким мальчонкой у татар отбили возле станицы нашей? – напомнил Княжич, направляясь к выходу.

Межаков чуток помялся, затем двинулся вслед за полковником и атаманом.

– А ты куда? – завопил Заруцкий.

– Да пошел ты к нехорошей матери. Пока вы тут решаете, кому кем быть, Русь гибнет, – дерзко огрызнулся Матвей и вышел из шатра.

6

Хоперцы и казаки Трубецкого, которых вел в атаку Межаков, подоспели вовремя. Пан гетман приказал громить обоз Пожарского из пушек и, собрав в один кулак всю свою конницу, готовился к последнему удару. В том, что он сомнет израненных, смертельно усталых ополченцев, не прикрытых гуляй-городом, Ходкевич ничуть не сомневался. Однако, увидав казачью лаву, гетман понял, что угодил меж двух огней.

– Черт с ним, с Пожарским, надобно спасать свои возы, оставленные вовсе без прикрытия. Эти злыдни в бой пошли наверняка ради добычи. Весь день стояли, а тут на тебе, – решил Ходкевич. Кого-кого, а казачков пан гетман знал не понаслышке. Потеряв обоз, он сразу проиграет все сражение. Его прорыв в Москву без съестных и воинских припасов терял всякий смысл. Сиди и голодай тогда в осаде с полковником Гонсевским, комендантом Московского кремля.

Отправив на убой полк малороссов, он оторвался от казачьей лавы и со всем войском отступил к Поклонной горе.

Следующий день прошел в затишье. Обе стороны зализывали раны и готовились к решительному бою. Вчерашняя победа примирила Пожарского с Трубецким, и он позвал к себе князя Дмитрия с казачьими старшинами на воинский совет. Сказать по правде, сам Пожарский тоже был непрост. Узнав от раненого сотника, кто первым вызвался прийти к нему на помощь, он пожелал воочию увидеть своих спасителей.

Когда казаки вошли в его шатер, он первым подал руку Трубецкому, но при этом язвительно промолвил:

– Спасибо, Дмитрий Тимофеевич, за помощь, – затем, с презреньем глянув на Заруцкого, попросил: – С Иван Мартынычем мы старые знакомые, ты мне других представь.

– Начальник славного Хоперского полка полковник Княжич, – кивнул князь Дмитрий на Ивана. Пожарский сморщил лоб, припоминая что-то, и изумленно вопросил: – Это не тот, который с Ермаком в Сибирь ходил?

– Было дело, – усмехнулся Ванька. – Только разве я один? Максим Захарович не менее моего там кровушки оставил, – ответил он и обнял за плечо Бесстрашного.

– Да, было времечко, – мечтательно промолвил тот. – Будь нынче с нами сам Ермак, Кольцо и Лихарь с Разгуляем, мы бы вчера еще свернули ляхам шею.

– Ладно, брат, теперешние казаки ничуть не хуже, – заверил Княжич, приобняв другой рукой Матвея Межакова.

Пожарский посмотрел на трех отважных воинов, которые вчера спасли не только его жизнь, но и, пожалуй, честь Святой Руси, и невпопад спросил:

– А почему ваш полк Хоперским прозывается?

– То, княже, давняя история, еще с войны Ливонской повелась. Когда за Грозного-царя сражаться нас призвали, то из четырех тысяч казаков одна тысяча всего лишь вызвалась. Ну, а Хопер, он аккурат в четыре раза Дона меньше, вот мы тогда-то и решили Хоперцами прозваться, – пояснил Иван.

– Неча, князь, былое ворошить. Давай о нынешних делах договоримся, – тяжело вздохнув, добавил он и, не дожидаясь приглашения, присел к столу.

Пожарский понял, что из всех пришедших есть смысл беседовать с полковником и атаманами.

– Как думаете, казаки, куда Ходкевич свое войско завтра двинет?

– А что тут думать, – заявил – Максим. – У гетмана к кремлю лишь два пути – либо чрез девичий монастырь, либо сквозь Замоскворечье.

– Не иначе, – согласился Княжич.

– И как же быть? – спросил Пожарский.

– Ты прикрываешь монастырь, а мы – Замоскворечье, – ни минуты не раздумывая, предложил Иван.

– Ну уж нет, я в Замоскворечье не пойду, там верная погибель. В монастыре-то хоть за стенами укрыться можно, – заорал Заруцкий.

– А ты вообще молчи, коль воевать не хочешь, так катись в Коломну к своей царице, только воздух чище станет, а то и так от гарева не продохнуть, – равнодушно посоветовал Иван.

Пожарский строго глянул на полковника, мол, для чего в столь тягостное время воинами бросаться, но, встретив умный Ванькин взгляд, он сразу понял – Княжич совершенно прав. Такой сподвижник, как Заруцкий, себе дороже. В любое время к гетману переметнется и ударит в спину.

– Стало быть, на том и порешили, – заключил Дмитрий Михайлович.

Как только вышли из шатра, Бесстрашный подозвал к себе Ивана.

– Атаман, я думаю, что отразить атаку гетмана – всего полдела, еще б обоз у ляхов надобно отбить.

– Эх, Максим, как был неугомонным, таким же и остался. И как ты себе это представляешь?

– Я с войском Трубецкого перекрою ляхам путь, должен же кто-то присмотреть за его нетопырями. Ты ж чуток поодаль с нашими хоперцами засадой станешь. Надо, чтоб поляки втянулись в улочки московские, и угнать возы обратно не смогли.

– А сдюжишь? Ведь Заруцкий прав, удержать Ходкевича, да в пешем уличном бою, не так-то просто.

– Я рвы поперек улиц понарою, да и ты в случай чего поможешь.