Книга Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916-1931 годы - Адам Туз

I

План Юнга стал подготовкой к действию. Рецессия была уже не за горами, когда 11 февраля 1929 года в Париже начался новый раунд переговоров о репарациях. Переговоры проходили под председательством Оуэна Д. Юнга, который в 1924 году был заместителем Чарльза Дауэса. Инициаторами переговоров выступили США, а не Германия, и это стало триумфом дипломатии Штреземана. Американцы имели основания опасаться того, что увеличение репарационных обязательств Берлина, предусмотренных планом Дауэса, приведет к увеличению доли частных долгов Германии на Уолл-стрит. Переговоры, закончившиеся год спустя на Второй Гаагской конференции в январе 1930 года, были успешными лишь отчасти[1449]. Формально план Юнга сулил снятие напряженности в вопросе репараций за счет деполитизации системы выплат. Но на деле отказ Вашингтона разрешить совместное обсуждение военных долгов и репараций привел к неутешительным результатам.

При всей непоколебимости позиции Вашингтона, которая стала еще более заметна с приходом администрации Гувера, ставшего президентом в марте 1929 года, Франция и Британия могли согласиться на уменьшение суммы репарационных выплат Германии, но не более чем на 20 %[1450]. Они располагали лишь незначительным пространством для маневра, так как по мере уменьшения суммы репараций претензии к ним со стороны Соединенных Штатов становились еще больше. В 1919 году соотношение суммы претензий по репарациям к сумме военной задолженности перед США было вполне приемлемым и составляло 3:1. Но жесткая дипломатия США в вопросе о задолженности и ревизионистская позиция Германии в отношении Версальского договора привели к тому, что это соотношение изменилось в худшую сторону. Британия и Франция все чаще выступали в роли передаточного канала при обмене платежами между Соединенными Штатами и Германией. Согласно плану Юнга, Франция могла рассчитывать на получение лишь 40 % всех причитавшихся ей репарационных платежей, а Британия получала лишь немногим более 22 %. По этому поводу Троцкий с характерной для него резкостью писал: «От финансового ядра, привязанного к ногам Германии, идут солидные цепи, надетые на руки Франции, на ноги Италии и на шею Британии. Макдональд, выполняющий сейчас обязанности сторожа при британском льве, с гордостью показывает на ошейник, как на лучший инструмент мира»[1451]. И то, что сумма в 2 млрд долларов, выплаченная Соединенным Штатам в качестве возврата военных долгов к 1931 году, почти полностью соответствовала общей сумме кредитов, выданных Германии США в начале 1920-х годов, было не просто совпадением[1452]. Средства двигались по кругу. Но именно это циклическое движение по условиям плана Юнга было строго ограничено. Этот план был призван нормализовать ситуацию с задолженностью Германии и в то же время сделать ее более прозрачной, еще более ясно указывая на ответственность Берлина[1453].

Националисты ответили митингами протеста с требованием проведения референдума. Это позволило Адольфу Гитлеру придать новый импульс своему движению, которое после катастрофического провала на выборах в рейхстаг 1928 года, казалось, постепенно уходило в небытие[1454]. Но бунтовщики потерпели поражение и на этот раз. «Нет» сказали лишь 14 % избирателей. Депутаты-националисты вновь стыдливо проголосовали таким образом, чтобы план Юнга получил сверхквалифицированное большинство, необходимое для его ратификации. Еще одной победой практической дипломатии стало то, что союзнические войска покинули Рейнскую область на пять лет раньше предусмотренного срока.

Этой видимой нормализации обстановки соответствовали и те положения плана Юнга, которые требовали все более строгой финансовой ортодоксальности по мере восстановления суверенитета Германии. Система защиты трансфертов, за которой с 1924 года следил находившийся в Берлине американский агент по репарациям, была ликвидирована. Отныне Германия сама несла ответственность за свой платежный баланс. Теперь выплаты направлялись не в Комиссию по репарациям, а в новый международный клиринговый дом, получивший название Банка международных расчетов. Это предъявляло новые требования к финансовой дисциплине, что вполне устраивало германских консерваторов. В марте 1930 года социал-демократы были вынуждены покинуть межпартийную коалицию, которая сформировала правительство, действовавшее с 1928 года. Пришедшее ему на смену правительство партии Центра под руководством Генриха Брюнинга приступило к долгосрочной трансформации Веймарского государства[1455]. Конечной целью был пересмотр Версальского договора, но для достижения этой ревизионистской цели использовались конформистские подходы. Германия освободится от пут политической задолженности, возродив свою конкурентоспособность. Из дефляционной чистки она выйдет такой же, какой была до 1914 года, – ведущим мировым экспортером, окончательно освободившимся от финансового наследия войны.

Зимой 1929/30 года Германия вплотную занималась репарациями. Тем временем Британия и Америка готовились вернуться к вопросу о глобальном разоружении. 21 января 1930 года в роскошном зале палаты лордов состоялось заседание второй Лондонской морской конференции. Церемония открытия конференции транслировалась в прямом радиоэфире по всему миру и стала сенсацией на расстоянии 5 тысяч миль – в Японии. Впервые мировая общественность имела возможность непосредственно следить за ходом столь важного события в средствах информации[1456]. Время проведения конференции выбралось с учетом того, что истекал срок действия системы, созданной десять лет назад в Вашингтоне. В 1931 году с отменой нового соглашения Британия, США и Япония были готовы построить 39 линейных кораблей общей стоимостью около 2 млрд долларов. Ограничения, относившиеся к линейному флоту и согласованные в Вашингтоне, не помешали тому, чтобы с 1922 года со стапелей сошли крейсеры, эсмины и подводные лодки общим водоизмещением почти в 1 млн тонн. На рассмотрении Конгресса находился проект бюджета, предусматривавший значительные ассигнования на развитие военно-морских сил. Все это явно противоречило насущной необходимости проведения дефляции. Поэтому в Лондоне страны «Большой тройки» согласились не ограничиваться только линейным флотом, но принять решение о действительно всеобъемлющем ограничении морских вооружений.