Книга Время в моей власти - Геннадий Иванович Атаманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А в тьмутараканском театре – спектакли сыграть… Грустно, грустно… Большое мужество надо иметь, чтобы выше этого стоять! Большой талант – и человеческий, и творческий: играть, творить перед самим Господом Богом, для самого Господа Бога… Для кого же еще – при полном-то понимании такой ситуации!
Но пора перейти к тому, с чего начал своё эссе – к делам литературным.
Итак, «выйдя на свободу» по возрасту, начал герой сего рассказа собирать, систематизировать, править всё написанное в разные годы. Даже листочек из школьной тетрадки нашел в своём архиве: стихи о каких-то рыцарях, красных девицах… Думал, пытался вспомнить: как они могли сложиться в совершенно неподходящих обстоятельствах для появления в голове каких-то «рыцарей» да «красных девиц»? Ну, чего бы не описать совсем пустой стол, юношу на табуретке, окно без занавески, темноту за окном – и одинокую электрическую лампочку где-то далеко на столбе. Ново и свежо. Тем более, что никакой пустотой он совсем не тяготился, а глядя на далёкую лампочку испытывал прямо романтические чувства! Писать бы да развивать, руку набивать, опыт приобретать – и ни с какими газетами никогда не связываться… Филфак потом закончил – это хорошо, это правильно – даже при такой словесной пыли на мозги, как «история КПСС» да «научный атеизм». Но что из этого вышло бы? На кусок хлеба-то надо как-то зарабатывать! Не в газету – так в школу идти. Но школа взяла бы его всего с головой… Выражение Эдуарда Лимонова, про любую работу… Какие тут стихи? Барабань уроки – и торчи кверху задом в огороде, таскай мешки с картошкой – в деревне-то…
Но главное – атеизм, атеизм, атеизм! Никакой не «научный», а самый настоящий, природный, советский, кондовый, коренной! Он и пресекал всякие возможности для создания стихов – стихов как таковых. Стихи-то, конечно, писались: от советских маститых классиков – до тьмутараканских участников «Волны» и «Литературных страниц». Советские стихи. Со-вет-ски-е!
Если тут и есть перегиб с эмоциями, то самую малость. Само собой, какие-то искорки поэзии во тьме просверкивали. Помнится нашему герою, как работая в городской газете, сидел он в одном кабинете вместе с заведующим отделом культуры. Сам-то он занимался промышленной тематикой (черт бы её побрал!). Так вот, его стол – и стол «культурного» сотрудника – стояли впритык, и горы бумаг со стола «культурного» иногда сползали к нему… Народ писал, тащил в газету статьи, заметки, корреспонденции на культурные темы. На промышленные темы каждую строчку приходилось писать самому, и доставались эти строчки – кровью, потом, соплями и слезами. Естественно: какой же дурак по доброй воле станет писать статьи про «социалистическое соревнование», «ударные вахты», «трудовые подвиги»? Ничего подобного и в природе не существовало – но писать приходилось. Таковы советские газеты, таковы правила игры. Что было то было, слова из песни не выкинешь, даже из песни дикой, нелепой, корявой.
А со стола «культурного» сползали иногда и стихи, и даже целые поэмы – чепуховые, разная нескладуха про любовь да природу… Но всё-таки отдушина в мире «соцсоревнования»! Сползали иногда – падали в руки – и те самые искорки… Складные, разумные, четкие, ясные. О любви, о природе, и даже о погоде. О жизни…
Так ведь и чепуховая нескладуха – о том же! И не такая уж она несладуха – всё-таки сказывались обсуждения-занятия литературного объединения. Однако, искорки – совсем другие… Искорки таланта. Да и просто за ними угадывался разумный, хороший, образованный человек. И еще на что обратил тогда внимание наш «промышленник»: исходили искорки отнюдь не от самых боевитых, творчески плодовитых, начальственно-важных активистов «Волны». Как раз нет. От скромных, спокойных, интеллигентных людей, довольно редко появлявшихся среди «Волны». Если «волнорезы» нередко выявляли себя и на поприще журналистики, то «искровцы» – никогда.
Почти никогда они и не появлялись на «Литературной странице»… Нет-нет, занятия журналистикой вовсе не служили критерием «проходимости». А так… Не подходили – да и всё. Без слов понятно: не подходили. «Культурный» сотрудник даже и не сдавал эти строки ответственному секретарю – главному человеку в газете: в первую очередь именно он решает, что пойдёт в печать – что не пойдёт. А этот человек был – о-о-о!.. Редкостный интеллектуал. Прекрасно знал всю мировую литературу, особенно любил и ценил Лермонтова. Имел диплом филфака престижного университета. При этом по натуре своей – журналист до мозга костей: грамотный, хваткий, толковый, решительный, пробивной, умеющий «держать нос по ветру». Мог написать статью на любую тему, кроме спорта – тут ему мешали интеллект и здравый смысл: почему такой ерунде придаётся столько внимания?! Везде был бы на своём месте: и в «толстом» литературном журнале, и в центральной газете. Хоть сотрудником, хоть ответсекретарём – хоть редактором! Однако всю жизнь проработал в тьмутараканской газете… Вопрос: знали, имели о нём понятие городские власти? Знали, имели. Могли выдвинуть на более высокие должности? Могли…
Но вот вам другая тьмутараканская история, несколько из другой оперы. Вы понимаете, конечно, что описывается совершенно конкретная Тьмутаракань – в данном случае это большой город, больше многих областных, республиканских, но какой-то несчастной судьбой доселе пребывающий в уездном статусе. К слову, ныне – самый большой наукоград в России (по числу жителей), и при этом – уездная тьмутаракань. Так вот, сию Тьмутаракань 30 (тридцать) лет возглавлял вполне себе малограмотный мужичок – мэром бы сейчас его должность называлась. Шли годы, Тьмутаракань обрастала наукой и промышленностью, новыми учебными заведениями, жилыми кварталами, сюда приезжал народ из больших городов, даже изо всяких столиц – даже из Москвы! Жить, работать, науку развивать. А что же мэр? А про него как будто забыли. И что у него и образования-то никакого нет, и что ни в какой науке он и понимать-то ничего не может, как и в новых задачах, больших новых делах… Забыли. Так-то человек он в общем и целом незлобивый, хотя сказать когда надо чего надо умел. Но явно несоответствовал! Впрочем, наука создавалась-управлялась откуда-то из центра, многие заводы – сами по себе, а городское хозяйство… Ну, какое городское хозяйство в городе на тьмутараканском положении, да еще в советское время? Транспорт еле ползал, торговля захирела окончательно… Жизнь, как таковая, едва теплилась. Да мэр в этом и не виноват – если
