Книга Para Bellum - Василий Звягинцев

– Слушаю.

– Здравствуй, глава правительства, – пряча в усах улыбку, произнёс Сталин.

Чёрно-белый экран не мог передать, как побагровела круглая физиономия Молотова. Зато было ясно видно, что на высоком лбу выступили крупные капли пота.

– Коба, ты? Откуда?

Лихарев мог бы поклясться, что после первого мига изумления весь облик ближайшего соратника Вождя выражал радость и облегчение.

– С того света.

– Тогда, думаю, из рая. Вряд ли сатана настолько любезен, что провёл телефонную линию.

Иосиф Виссарионович был удивлён не меньше, чем полуминутой назад его собеседник. Впервые за десятилетия он услыхал шутку из уст того, кого и зарубежные дипломаты, и товарищи по работе не называли за глаза иначе чем «каменной задницей». При этом они имели в виду не столько работоспособность, сколько общую характеристику человека.

– Слушай меня внимательно, Вячеслав. – Обращением по имени, а не «товарищ такой-то», как обычно, Сталин подчеркнул важность произнесённого. – Я планирую вернуться примерно через неделю. Подробности узнаешь непосредственно перед «вторым пришествием». Безопасность обеспечивает Власик, в масштабах Москвы – Жуков. Твоя задача – на политическом уровне всячески придерживать Лаврентия, а то он чересчур резвый и горячий парень. То, что вы смикитили и не дали ему узурпировать пост Председателя Совнаркома и Генерального секретаря ЦК ВКП (б), молодцы. Хотя, уверен, в тот момент каждый думал о том, что с его жопой сделает Берия, став диктатором. Ничего, инстинкт часто лучше мозгов.

Хозяин бросил трубку и удовлетворённо усмехнулся:

– Товарища порадовал, теперь можно и отдохнуть.

Узнав о том, что Ямщиков арестовал посланную за ним команду, Габрильянц тут же позвонил Павлову. Генерал армии никогда не скрывал своего плохого отношения к контрразведке и прочим «органам». Но, услышав, что речь идёт о 201-й Сибирской и её командире, любимчике Маркова, пообещал разобраться.

Через несколько дней дивизия была расформирована. Документы с объяснением причин такого решения до сих пор не найдены. 3 августа, уже во время войны, в городе Горьком создали новую 201-ю. Личный состав составляли в большинстве евреи и латыши, потому дивизию назвали Латвийской. Впрочем, встречается и название Латышская.

* * *

В то время, когда генерал армии Павлов подписывал приказ о расформировании 201-й Сибирской и придании её на формирование 7-й воздушно-десантной бригады 4-го воздушно-десантного корпуса, её командир сидел в кабинете другого генерала армии – начальника Генерального штаба Георгия Константиновича Жукова. Они были знакомы ещё по Халхин-Голу.

Узнав об убийстве Маркова, Александр Иванович понял, что и его не минует чаша сия. Он заранее выписал командировочные и проездные документы до Москвы на имя старшины дивизионного ветеринарного лазарета Сидора Пафнутьевича Кряквина. Генеральское удостоверение он засунул поглубже в потрёпанный солдатский «сидор». И спокойно добрался до столицы. Труднее было пробиться к большому начальству, но генерал-майору Ямщикову, в которого снова преобразился беглец, это удалось.

Георгий Константинович внимательно выслушал рассказ бывшего подчинённого, которого с времён боёв в Монголии высоко ценил. Недавний комдив-201 в свою очередь пытался разделить то, что знал наверняка и собственные домыслы. К чести Александра Ивановича нужно отметить, что его реконструкция убийства Маркова за исключением нескольких деталей была близка к действительности.

Осмыслив услышанное, начальник Генерального штаба принял решение:

– Ты теперь, можно сказать, вне закона. Беглец в розыске. С формальной точки зрения даже дезертир. – Жуков улыбнулся, чтобы показать, что сам он ни в коей мере не считает Ямщикова нарушителем присяги. – Давай-ка я сведу тебя с одним человеком. Расскажешь ему всё, как мне сейчас. Он что-либо умное сообразит.

Так генерал без дивизии познакомился с Наумом Эйтингоном. А тот по собственному почину привёл Александра Ивановича в квартиру Лихарева.

Товарищ Сталин уже почти полностью оправился от перенесённого удара. Удивительный аппарат снова помог. И хотя Валентин требовал, чтобы Вождь больше отдыхал, ни в коем случае не волновался и не занимался делами, как минимум, ещё неделю, числа до двадцать четвёртого июня, удержать Иосифа Виссарионовича не удавалось. Он звонил троим-четверым соратникам, посвящённым в планы возвращения Хозяина. И с удовольствием встречался с людьми, которых после тщательного отбора приводил кто-то из нынешнего окружения.

Эйтингон, знавший особое отношение Верховного к Маркову, рассудил, что рассказ друга погибшего может вызвать интерес Генсека. Однако даже он не мог предугадать, что поведанная Ямщиковым история убийства командующего фронтом в сознании Сталина ляжет, как ложится кусочек смальты в нужное место мозаики, в общую картину событий, уже выстроенную для себя Иосифом Виссарионовичем. И ещё он не мог предсказать, что мужиковатый на вид, но излучающий надёжность генерал понравится вождю. Именно так тот всегда представлял себе истинно русского человека, на каких всегда стояла Россия.

– Оставайтесь пока при мне, товарищ Ямщиков, – довольно улыбаясь, предложил (или приказал?) Верховный. – Максимум через неделю мы найдём способ восстановить ваше честное имя. И работу тоже подыщем. Не знаю, будет ли она отвечать вашим вкусам и наклонностям. Но доверить эту службу я могу только людям, на которых полагаюсь целиком и полностью.

Александр Иванович вытянулся по стойке «Смирно». Какие проблемы – подождать пять или там семь деньков. И припомнил, что сегодня – 17 июня 1941 года.

Из «Военного дневника» генерала Гальдера:

22 июня 1941 года (воскресенье). 1-й день войны

Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11-й [на правом фланге группы армий «Юг» в Румынии], перешли в наступление согласно плану. Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всём фронте полной тактической внезапностью.

Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать. Можно ожидать ещё большего влияния элемента внезапности на дальнейший ход событий в результате быстрого продвижения наших подвижных частей, для чего в настоящее время всюду есть полная возможность. Военно-морское командование также сообщает о том, что противник, видимо, застигнут врасплох. За последние дни он совершенно пассивно наблюдал за всеми проводившимися нами мероприятиями и теперь сосредоточивает свои военно-морские силы в портах, очевидно опасаясь мин.

11.00 – Паулюс сообщил о заявлении статс-секретаря Вейцзеккера. Англия, узнав о нашем нападении на Россию, сначала почувствует облегчение и будет радоваться «распылению наших сил». Однако при быстром продвижении германской армии её настроение вскоре омрачится, так как в случае разгрома России наши позиции в Европе крайне усилятся.