Книга Ключи от Петербурга. От Гумилева до Гребенщикова за тысячу шагов. Путеводитель по петербургской культуре XX в - Илья Стогов

Здание было гигантским, а вот Киров – очень невысок. Поэтому градоначальник носил сапоги на каблуках и фуражки, чтобы казаться крупнее. Ну и, как это водится среди невысоких мужчин, стремился компенсировать внешнюю неказистость победами на любовном фронте. То есть вообще-то Мироныч был женат, да только жена удовлетворить его интимные амбиции была не в состоянии. Вскоре после переезда Кировых в Ленинград она оказалась прикована к инвалидному креслу: тяжелейший инсульт, частичный паралич, невнятная речь. Жила она в основном на служебной даче, с супругом виделась нечасто. При встречах называла его «товарищ» и по имени-отчеству. В общем, ничто не мешало градоначальнику с интересом посматривать на окружающих лиц женского пола.

Позже, уже после гибели Кирова, остряки утверждали, будто Мариинский театр был переименован в Кировский по той причине, что каждая балерина из труппы успела переночевать у Сергея Мироныча на Каменноостровском. Это, конечно, неправда. Но наличие у Кирова кое-каких внебрачных связей не ставили под сомнение даже его преданные соратники. Другой вопрос, сколько их было, этих связей.

Чаще всего среди фавориток первого секретаря называли 27-летнюю латышку Мильду Драуле. Невысокая, рыжая, тоненькая, голубоглазая. Работала в Смольном на какой-то второстепенной должности. За хорошую службу получила отдельную трехкомнатную квартиру в рабочем районе на Выборгской стороне. Жила там с мамой, сестрой, мужем, свекровью, сестрой мужа, мужем сестры и их ребенком. Кроме того, на кухне у них временно проживал сапожник по фамилии Васильев. Квартирка казалась тесноватой, но кому тогда было легко?

Мужа Мильды звали Леонид Николаев. Она родила ему двоих сыновей. Старшего назвали Маркс. А насчет младшего, Леонида, почти сразу начали говорить, что уж больно младенец чернявенький да скуластенький… что слишком уж он напоминает высокопоставленного работодателя Мильды, с которым та, бывало, допоздна засиживалась в служебном кабинете… Муж, впрочем, на эти разговоры внимания не обращал. Тем более, что сразу после рождения этого ребенка жене на десять процентов прибавили зарплату.

Первого декабря 1934 года Киров должен был выступать на конференции в одном из городских Дворцов культуры. Конференция начиналась только вечером, на службу в Смольный по этой причине заезжать первый секретарь не планировал. В его отсутствие там проходило какое-то не очень важное совещание, и Сергей Миронович два раза звонил, спрашивал о результатах. Потом, около 16:00, неожиданно изменил планы, позвонил в гараж шоферу, велел подавать авто к подъезду.

От резиденции градоначальника на Каменноостровском до Смольного ехать (если без пробок) минут двадцать. А никаких пробок в тогдашнем Ленинграде и быть не могло: легковых автомобилей тут насчитывалось меньше трехсот штук. Пять минут по проспекту до Петропавловской крепости, потом через мост, еще минут пять по набережной до Литейного, тут, возле недавно достроенного Большого дома, повернуть на Шпалерную, а там до Смольного уже и рукой подать.

Проезжая мимо штаб-квартиры спецслужб, Киров по привычке изогнул шею и выглянул в окно. Громадное здание ему очень нравилось. Шеф ОГУП-НКВД по Ленинграду и области Филипп Медведь, занимавший кабинет в левом крыле здания, услышав, как прошуршали шины кировского кортежа, тоже по привычке посмотрел на часы. Было чуть меньше половины пятого. Зимой в Ленинграде в это время обычно уже темно. На столе у начальника управления горела лампа. Медведи и Кировы дружили домами, но сегодня встречаться с первым секретарем Филипп не планировал: много работы.

Он закурил папиросу и перевернул очередной лист в очередном уголовном деле. Через несколько минут, в 16:37, на столе у него зазвонил телефон. Медведю сообщили: только что в коридоре Смольного выстрелом в голову убит Киров.

4

Что именно произошло за те минуты, пока Медведь дочитывал дело, – об этом историки спорят до сих пор. Официальная версия гласит, что в 16:30 автомобиль первого секретаря припарковался у центрального подъезда Смольного. Киров выбрался из машины, зашел в здание и стал подниматься по лестнице. Охрана, сопровождавшая его в машине, внутрь здания не пошла. Отгораживаться от населения среди тогдашнего руководства страны было не принято. Любой член партии имел прямой и ничем не ограниченный доступ к руководителям даже самого высокого уровня.

В Смольном тогда, помимо руководства города, помещалось еще полторы дюжины различных контор. Позади главного корпуса имелся даже свинарник, поставлявший мясо для смольнинских столовых. По коридорам бродили, курили, ругались, томились в очередях тысячи людей. Поднявшись на третий этаж, Киров свернул налево и успел дойти почти до своего кабинета. Вход на этаж охранял постовой. При виде Кирова он поднялся со стула и отдал честь. Дождавшись, пока Киров скроется за поворотом коридора, постовой вернулся на стул.

Бюрократия – штука консервативная. Сегодняшний губернатор Петербурга по-прежнему сидит в том же самом кабинете, до которого в 1934-м так и не дошел Киров. Ничего особенного: не очень большой кабинет с казенной обстановкой. Слева имеется комната отдыха, где первый секретарь мог прилечь на диванчик или, скажем, перекусить. Когда Сергей Миронович взялся за ручку, чтобы открыть дверь, сзади подошел человек и, приставив к затылку дуло револьвера, нажал на курок.

В соседнем кабинете в тот момент шло заседание. Когда послышались выстрелы, участники заседания сперва растерялись, а потом гурьбой высыпали в коридор. С другой стороны к месту убийства уже бежал постовой. На следствии позже он показал:

Пока я вытащил револьвер из кобуры и взвел курок, я услышал второй выстрел. Выбежав на левый коридор, я увидел двух лежащих у дверей приемной человек. Они были на расстоянии полметра друг от друга. Чуть в стороне от них лежал наган. Тут же выбежали из дверей работники обкома.

Другой свидетель показывал:

В пятом часу мы слышим выстрелы – один, другой… Выскочив следом за Иванченко, я увидел страшную картину: налево от дверей в коридоре ничком лежит Киров, голова его повернута вправо. Фуражка, козырек которой упирался в пол, чуть приподнята и отошла от затылка. Под левой мышкой – канцелярская папка с материалами доклада: она не выпала совсем, но расслабленная рука уже ее не держит.

Тело Кирова подхватили, занесли в кабинет, уложили на стол. Стали звать врача, но в поднявшейся суматохе никто не мог сообразить, где в Смольном сидит врач. Медицинскую помощь стали оказывать только через десять минут, но было поздно. Единственное, что смог выдавить из себя подоспевший медик:

– Всё!

Стрелявшего монтер Потапченко сразу схватил и какое-то время держал за ворот пальто. В принципе, шанс вырваться и убежать у него был, однако скрыться убийца даже не попытался. Пока все суетились вокруг Кирова, просто сидел на полу и всхлипывал.

Через десять минут на место прибыл Медведь. Столпившимся в коридоре людям он велел зайти обратно в кабинеты. Сопровождающим отдал приказ вызвать спецотряд НКВД и оцепить здание. Подойдя ко все еще сидящему на полу убийце, он спросил присутствующих, может ли кто-нибудь его опознать. Сразу несколько человек ответили, что это Леонид Николаев, муж Мильды Драуле.