Книга Терское казачество. Вспомним, братцы, про былое - Владимир Коломиец

Были у казаков и особые моменты.

– А ну, казаки, ударьте по флангу француза, – обратился командир пехотного полка к сотнику. – А то как бы они нас не окружили.

– За мной! – скомандовал сотник, и терцы наметом поспешили в указанное направление. Но что это? Навстречу им скакал приличный кавалерийский отряд.

– Шашки вон! – скомандовал сотник.

– Шашки… ша-шки, – разнеслось эхом по рядам, и сотня стала рассыпаться веером в цепь. Засверкали клинки, и началась сеча. Вскоре французская кавалерия, не выдержав стремительного натиска казаков, побежала прочь, наседая на свою же пехоту. Казаки врубились в гущу французов и начали рубить неприятеля и слева, и справа. Но они, опомнившись, вдруг дали дружный залп, отчего казаки вынуждены были отступать, а тут ударила их артиллерия. Один снаряд раздался рядом со всадником, и казака взрывом выбросило из седла. Он лежал на земле и уже прощался с жизнью. И вдруг подходит к нему конь, склонился и лизнул шершавым языком в щеку. Казак застонал. А конь опять лижет щеку и будто без слов зовет, дескать, садись, спасу. А казак не может с земли подняться. Тогда конь лег рядом, казак кое-как мешком лег поперек седла, и конь вынес его к своим. За этот бой Егор Кульбака был награжден знаком отличия военного ордена – Серебряный крест на Георгиевской ленте с изображением в центре святого Георгия Победоносца[11]. В целом же исход сражения был неудачным, и генералы, оказавшиеся неспособными руководить войсками, больше всего были озабочены тем, чтобы свалить собственную вину на других. Отступление было тоже проведено ниже всякой критики, и только вялость союзников и малое количество у них конницы помешало ряду незначительных арьергардных столкновений превратиться в катастрофу.

Вместо того, чтобы отступать к Севастополю – главной военной базе полуострова, Ментиков отвел войска к Бахчисараю.

Поражение на Альме резко изменило настроение и в городе. Возвращающиеся с поя боя солдаты рассказывали о небывалой дальности неприятельских выстрелов, об огромной численности войск противника и громадном флоте, в составе которого много паровых кораблей. Жители, допоздна не уходившие с улиц, погрузились в печаль. Безмолвие сменило прежнюю уверенность в успехе защиты города. Всем стало понятно, что опасность никогда еще не была так близко. Но солдаты и матросы и жители не собирались покорно сдать город сильному врагу. Пусть гибель, но с оружием в руках, только через трупы защитников враг войдет в Севастополь. Это настроение передавал им и начальник штаба флота Владимир Алексеевич Корнилов. Начальнику гарнизона генералу Моллеру и командовавшему эскадрой Черноморского флота Нахимову достало достаточно благородства, чтобы уступить главное начальствование младшему в чине вице-адмиралу Корнилову, угадав в нем душу всей обороны.

Корнилов, став во главе обороны Севастополя, отдал короткий, но огненный приказ, дошедший до сердца каждого солдата, моряка, обывателя, с этой минуты ставшего «севастопольцем».

«Братцы! Царь рассчитывает на нас. Мы защищаем Севастополь. О сдаче не может быть и речи. Отступления не будет. Кто прикажет отступать, того колите. Я прикажу отступать – заколите и меня!»

В Севастополе закипела работа по приведению его в состояние обороны. Руководили работами Корнилов, Нахимов и инженер-подполковник Тотлебен. На работы стало все население, включая женщин и детей, и в несколько дней буквально из-под земли вырос весь южный фронт крепости – те легендарные бастионы, о которые одиннадцать месяцев будут разбиваться все усилия врага.

Началось затопление кораблей для преграждения неприятелю доступа на рейд. Флот жертвовал собой для крепости. Один за другим опускались на дно синопские победители, их экипажи и орудия образовали гарнизон и артиллерию воздвигаемых укреплений и батарей.

Полученное союзниками известие о затоплении русских кораблей у входа на рейд вынудило изменить их первоначальный план. Главнокомандующий французской армией Сент-Арно по этому поводу сказал:

– Теперь мы уже не можем проникнуть на рейд даже после взятия с сухого пути Константиновского форта и других северных батарей.

На бивуаке у р. Качи он записал в дневнике: «Русские заградили вход в их порт. Это изменит, может быть, мой план атаки. Я, вероятно, двинусь на юг».

Совещание союзных главнокомандующих закончилось поздно вечером, а наутро их армия двинулась к реке Бельбек. Ночью они переправились через нее. А во второй половине дня жители увидели, как на Меканзиеву гору по опушке леса поднимается длинная вереница людей в красных мундирах. С горы они стали спускаться к Черной речке. Вслед за красными мундирами (англичане) потянулись темные шинели (французы). На солнце сверкали лезвия тысяч штыков.

Убедившись, что северная сторона будет оставлена неприятелем в покое, Корнилов решил с морскими батальонами перейти на южную сторону и защищать город. А здесь в это время вовсю кипели работы на укреплениях. Солдаты и матросы, жители города – старики, женщины, дети – рыли рвы, насыпали валы и брустверы, подносили землю и камень, устанавливали снятые с кораблей все новые и новые орудия.

– Войско кипит отвагой, – так говорил окружающим Корнилов, хотя про себя думал, что сил, конечно, недостаточно.

Укрепление сухопутного (южного) фронта составляли уже тогда слева направо (с востока на запад) I, II бастионы, Малахов курган (Корниловский бастион), III, IV, V, VI, VII бастионы. Это была главная оборонительная линия.

Но обширная протяженность укреплений, разделенных оврагами, балками, не позволяла одному лицу управлять войсками, особенно артиллерией. Поэтому, собрав всех старших офицеров на совещание, Корнилов объявил:

– Предлагаю все бастионы и батареи южной стороны разделить на три части и назвать их дистанциями.

Все согласились.

По диспозиции, объявленной в тот же вечер, все бастионы и батареи южной стороны распределили.

Укрепления от батареи № 10 до пятого бастиона включительно составит первую дистанцию (семь пехотных батальонов с 16 полевыми орудиями). Командование здесь возлагалось на генерал-майора Аслановича, артиллерией бастионов и батарей – на капитана 1 ранга Иванова.

Начальником войск второй дистанции (от 5-го бастиона до 3-го включительно) был назначен вице-адмирал Новосильский. Ему было дано восемь морских батальонов с 8 орудиями. Начальником артиллерии на этой дистанции назначался контр-адмирал Юхарин.

В состав третьей дистанции вошли укрепления от 3-го бастиона до Килен-Бухты с важнейшим пунктом обороны – Малаховым курганом. Назначая начальником войск этой дистанции (шесть флотских батальонов с 8 орудиями) контр-адмирала Истомина, Корнилов учитывал громадную важность этой позиции, укрепленной пока слабее других.

В помощь Истомину он назначил способного и энергичного саперного подполковника Ползикова, хорошо зарекомендовавшего себя при постройке укреплений на правом фланге обороны. Себе же в помощь Корнилов взял инженерного подполковника Тотлебена, недавно прибывшего из Южной армии, но уже показавшего энергию и распорядительность при укреплении северной стороны.