Книга Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати

Одно из нововведений книги, отсутствующее в оригинальной статье Фридриха, возможно, следует приписать Бжезинскому. Книга предлагает схему эволюции тоталитаризма со временем. Отходя от положений статьи Фридриха, эта работа включает понятие эволюции, которое предложил коллега Фридриха Мерл Фейнсод (другой наставник Бжезинского) в своём эпохальном исследовании «Как управляется Россия» (1953). Согласно Фейнсоду, большевистская революция не сразу установила тоталитаризм, хотя и подтолкнула Россию в этом направлении. Как писал Фейнсод, «из тоталитарного эмбриона со временем вырос полноценный тоталитаризм». Таким образом, тоталитарное будущее было предопределено заранее, поскольку было «заключено в идеологических, организационных и тактических предпосылках» большевизма[75]. Во многом в духе анализа Фейнсода «Тоталитарная диктатура и автократия» утверждает, что хотя после 1917 года тоталитаризм был неизбежен, «тоталитарный прорыв» произошёл только в конце 1920-х годов. А уже будучи установленной, тоталитарная диктатура может развиваться только в направлении «более тотальной»[76].

Первая написанная лично Бжезинским книга «Постоянная чистка» разделяла с «Тоталитарной диктатурой и автократией» не только дату публикации – 1956 год. Диссертацию, на которой была основана «Постоянная чистка», Бжезинский закончил в 1953 году, через месяц после смерти Сталина и посвящённой тоталитаризму конференции Фридриха. Несмотря на бурные события последующих трёх лет – включая борьбу за власть приспешника Сталина Лаврентия Берии и его казнь – опубликованная версия мало чем отличалась от диссертации. В книгу была добавлена глава о событиях после 1953 года, но изменений в общей концепции почти не наблюдалось, и даже сохранялся язык диссертации. В обоих вариантах, как и в написанной в соавторстве книге «Тоталитарная диктатура и автократия», тоталитаризм определялся на примере Советского Союза. «Постоянная чистка», как следовало из её названия, описывала чистки как суть советского тоталитаризма. Если некоторые исследователи считали чистки вспышками хаоса и иррациональности, то Бжезинский воспринимал их как «технику», используемую для «достижения определённых политических и социально-экономических целей». Точно так же и «разоблачения» не были следствием «извращения человеческой природы», а «рассчитанной попыткой реализовать честолюбивые устремления социального продвижения вверх». Поскольку чистки исполняли определённую функцию – служили политическим и экономическим потребностям, облегчая ротацию элит и предоставляя индивидуальные возможности восхождения по социальной лестнице, – то они и не могли прекратиться навсегда.

Если во многих широко известных описаниях советскую тиранию символизировали показательные процессы конца 1930-х (наиболее известное их описание даётся в книге Артура Кёстлера «Слепящая тьма», впервые опубликованной в 1940 году), то Бжезинский считал эти процессы всего лишь «украшением на торте», поскольку реальные чистки 1930-х годов к моменту показательных процессов против большевиков старой гвардии уже закончились. Более того, Бжезинский считал, что эти чистки способствовали преобразованию экономики (и поражению сколько-нибудь серьёзной оппозиции сталинской экономической политики), а также преобразованию партии по «сталинистской модели»[77]. Как и в своей магистерской работе, Бжезинский интересовался функцией таких экстремальных событий, как чистки. Он использовал чистки как метафору советского общества, но не для того, чтобы доказать их иррациональность, а чтобы измерить их утилитарность.

Признавая спад широкой волны чисток и публичных процессов с 1930-х годов, Бжезинский заявлял, что показательные чистки сменило то, что он назвал «тихой чисткой». Но он советовал не путать объём с сутью. Только из-за смягчения чисток «ожидать… фундаментального смягчения политической системы СССР [означало бы] демонстрировать полнейшее непонимание сути тоталитаризма и опасным образом недооценивать убедительную логику тоталитарного правления»[78].

Как и книга, написанная Бжезинским в соавторстве с Фридрихом, «Постоянная чистка» подверглась критике со стороны академических обозревателей. Один из них отмечал, что эмпирический – без попыток теоретизирования – материал представляет собой дальнейшее опровержение представления о том, что тоталитарные государства статичны по форме и функции. Другой сомневался в том, что Бжезинский выбрал подходящий объект для анализа – саму систему, а не её индивидуального лидера Сталина[79]. Тем не менее совершенно ясно, что, несмотря на важные совпадения, взгляд Бжезинского на тоталитаризм в 1956 году уже отличался от взглядов его наставника и соавтора. Бжезинского интересовали неизбежные проявления тоталитаризма, а также структура и функции таких основополагающих институтов, как чистка. Последующие события в СССР и в странах Восточной Европы, а также дальнейшие исследования в области советологии развели Бжезинского и Фридриха в разных направлениях.

Пожалуй, для такого представителя гарвардского Русского исследовательского центра, как Бжезинский, было неизбежно сближение с социологическим, или «веберианским», направлением советологии, доминирующим в центре в тот период. Это же социологическое направление было основополагающим для Проекта опроса беженцев. Как позже выразился Реймонд Бауэр, директор практических исследований проекта: «Советский Союз представляет собой современное индустриальное общество (или, по крайней мере, находится на ведущей к нему стадии развития), а у всех индустриальных обществ много схожего»[80]. Такие принятые в проекте взгляды на советское общество противоречили получавшей всё большее признание концепции тоталитаризма, особенно в понимании Арендт, поскольку Арендт даже не допускала понятия «общества» в тоталитарной политике. Но Бауэр и другие лидеры проекта опроса, такие как антрополог Клайд Клакхон и социолог Алекс Инкелес, в книге «Как работает советская система» настаивали на том, что Советский Союз, с точки зрения социальной организации, «напоминает… крупномасштабное индустриальное общество Запада». Отмечая «изрядную долю разочарования», они, тем не менее, признавали наличие «очень малого недовольства и ещё менее выраженной активной оппозиции». Отсутствие оппозиции объяснялось не только эффективной работой тайной полиции. «Как работает советская система» настаивала на том, что для советских граждан центральную роль играют «способы приспособления». Клакхон, Инкелес и Бауэр утверждали, что в СССР принципы расслоения общества примерно те же, что и в Америке – по социальному и экономическому статусу[81]. Когда Бауэр и Инкелес опубликовали свои окончательные выводы по данным проекта опроса, они назвали своё исследование вкладом в изучение «общей социальной психологии индустриального общества»; тот же факт, что они рассматривали недемократическое общество и противника Америки по холодной войне, был второстепенным[82].