Книга Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - Зяма Исламбеков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ВНИМАНИЕ! В новом сезоне исполняются любые желания и сбываются самые смелые бьюти[6] – мечты. Помада цвета фуксии[7], бронзовые румяна, тени всех цветов радуги или полное отсутствие макияжа: тенденции из области красоты подойдут любому типу лица[8].
Дети-хоккеисты с верхнего этажа, одному 5, другому 8, были ещё вне дома и никаких шумов от шайбы, летавшей из угла в угол, да истеричных криков родителей, постоянно выяснявших между собой отношения, слышно не было. Гриша спал.
Тяжело представить себе, о чём может кто-либо думать во сне?! Этому ведь нигде не учат?!
Помнится, как-то раз, я ехал поездом на юг и наблюдал интереснейшую картину. В купе было четверо, вместе со мной. Лёжа на верхней полке, чуть свесившись в проход, я пытался рассмотреть мелькавшие за окном виды. Хотя, если честно, то и смотреть-то было нечего, т. к. ехали мы по украинской степи. За столом сидела, с одной стороны, молодая женщина с 6-ым размером груди и третьим, максимум четвёртым номером бюстгальтера[9], что, собственно, и заставляло всех бодрствовать… А спать-то хотелось, т. к. маленького росточка старичок, пивший, наверное, пятый или даже шестой по счету стакан чая с одним и тем же пакетиком заварки, всю ночь давал храповецкого, сопровождая яростными газовыми атаками свои залихватские рулады. В купе было душно и смрадно, но дверь никто не открывал, т. к. рядом был туалет, откуда тянуло такой дрянью, что казалось, будто находишься в центре новой городской мусорной свалки в разгар летнего сезона. Дамочка уже третий час пыталась подвести левую бровь, но каждый раз, как вагон подпрыгивал на какой-нибудь неровности, она тыкала себе то в глаз, то ещё куда-то, вскрикивала и слюнявым пальцем стирала рисованную бровь. Именно в эти моменты дедуля просыпался, отпивал свой жидок, вздыхал и поворачивался к окну, в грязи которого отражалась вываливающаяся женская грудь. Затем он закрывал глазки, тихонечко вздыхал и засыпал. Между чаепитиями, т. е. во сне, он по два-три разика тихонечко подпускал, издавая едкий, старческий запах тухлых яиц, скисшей капусты и деревенского навоза. И так длилось долго-долго.
Напротив меня под простынею, в больших семейных труселях возлежал крепыш Бухельвальда[10] Антон – студент политехнического техникума, полусогнутые ноги которого упирались в стенку. Его то и дело кидало из стороны в сторону, т. к. вес его не вдавливал в спальное место и могу лишь предположить, что если бы вдруг каким-то чудом открылись окно и дверь, то его бы просто сдуло с верхней полки.
Студент откровенно пялился на прелести, выпиравшие у дамочки наружу, отчего он почему-то расстраивался и то и дело отворачивался к стенке.
– Придурок, ты зачем эту ерунду пишешь? – закричала прямо в ухо моя благоверная.
– А что? – недоумевал я.
– А то, что этот бред никто не станет даже читать!
– Но ты же прочитала?
– Ах, ты гад, поганый! Придурок поганый! – раздался хлёсткий удар правой рукой по плечу, хотя жёнушка целилась в голову, но я удачно увернулся, чуть не разбив при этом монитор ноутбука. – Иди лучше в 46-ую квартиру, там опять вода на кухне течёт. Хоть денег заработаешь! А то сидишь за своим компьютером и толку от тебя никакого.
– Да ладно, ладно, не шуми…
– И не смей даже продолжать писать всякую ахинею про всяких там баб и про…
Зазвонил телефон, и она упорхнула на кухню. Я с облегчением вздохнул и, поправив ноутбук, чуть было принялся за продолжение, как передо мною вновь нарисовалась грозная жена.
– Я кому сказала, иди, займись делом, эгоист поганый!
– Да ладно, ладно, я только допишу главу и пойду…
– Писатель хренов! Никаких дописываний! Иди сейчас же и чтобы всё сделал, как положено. А мурню я тебе писать не позволю.
– А можно я только оставлю чуть-чуть про прелести?
– Про какие такие прелести?
– Про женские, например…
– Что?
– Понял, понял.
– Я тебе покажу сейчас прелести! Убирай всё отсюда к чёртовой матери и давай дуй в 46-ю. Одна нога там, другая здесь! – и она ушла с тряпкой в руке на кухню.
– Гриша, солнышко! – неожиданно раздалось с кухни, – Иди, поешь яблочко!
Гриша сорвался с дивана с такой скоростью, что если бы кто-нибудь оказался на его пути, то он бы его просто снёс. Увидев кожуру и два больших огрызка, бедный лабрик уже ни о чём больше не думал, как только о том, как бы поскорее проглотить вкусняшку. Громко чавкая, не прожевывая, он поглотил содержимое миски практически молниеносно.
* * *
Вот так были разбиты в пух и прах все мои новации, связанные с рекламой, лирическими отступлениями, с многосюжетностью и т. д. и т. п.
А что же Гриша?
Дорогой читатель, Гриша так и не женился. То ли жена моя не захотела, чтобы он стал отцом, то ли родня невесты потеряла к Грише интерес, но какой смысл писать о том, чего не было? Я после критических замечаний моей драгоценной супруги многое почикал, что-то убрал, оставив лишь про женскую грудь для тех, кто любит её больше пива, но не знает её строения.
Вероятно, и это можно было бы убрать из романа, но я взял, да и оставил, тем более, что такие классные рисунки просто так не сотрёшь.
Эту главу можно смело пропустить, т. к. она не несёт никакой смысловой нагрузки. Однако тем, кто носит или щупает грудь, данная информация будет полезна.
