Книга Золото Серебряной горы - Алла Озорнина

Бумажкин оглядел зал и увидел возле окна огромную батарею. Чуть ли не бегом он устремился к ней в надежде, что хоть там теплится жизнь. Бесполезно! Батарея была холоднющая, как впрочем, и все в этом зале.

Чья-то рука дернула Петьку за рукав. Он обернулся.

— Ну точно! С Московского рейса, с приаргунскоого поезда! — обрадовался стоящий перед ним мужчина. — Я давно за тобой наблюдаю, все думаю, ты — не ты. А потом решил, что если даже и не ты, все равно подойду. Видно же, как человек мучается.

Что же касается Петьки, то он без труда узнал, кто перед ним. Лицо его, правда, было неприметным, невыразительным, но куртка-то, куртка-аляска синего цвета! Именно по ней, по Петькиному предположению, и запомнился этот человек, если бы был террористом и пытался бы скрыться в толпе. Петька тот час же вспомнил все эти свои глупые мысли и ему стало неловко. И даже больше. Стыдно стало.

А между тем предполагаемый террорист уже увлекал Петьку к ближайшей скамейке, а достигнув ее, быстро скинул с себя аляску и протянул ее Бумажкину:

— Надевай быстро. А свою мне давай.

Петька так промерз, что предложение это не вызвало у него ни малейшего сопротивления.

— Так… — попутчик взглянул на Петькины ноги, обутые в кроссовки. — Н-да… — Размер-то какой носишь?

— Сорок первый.

— Идет.

Он опустился на сиденье, и не успел Петька ничего сообразить, уже снимал с себя теплые меховые ботинки.

— Ну что стоишь, меняйся, меняйся! С непривычки-то можно и воспаление легких подхватить. Небось москвич?

— Угу… — ответил Бумажкин, с удовольствием натягивая ботинок. Ноги от холода онемели и стали будто чужими, но в теплой обуви пальцы тот час же закололи сотни невидных иголок. Хорошо!

— Куда едешь-то? — спросил Петькин спасатель, когда тот немного пришел в себя и уже явно начал отогреваться.

— В Благодатный.

— О! И я туда же! Я-то там живу, а тебя какая нелегкая понесла? Да еще посредине учебного года? Да еще в такую холодрыгу?

Петька вкратце рассказал об отце, о дяде Мише, опустив тот момент, что была дана телеграмма, а его не встретили. Как-то неловко было представлять своего, правда, еще незнакомого родственника, перед посторонним в невыгодном свете.

— Михаила Дмитриевича я хорошо знаю, — сказал Петькин попутчик. — И правильно сделали, что решили о нем написать. О таких людях побольше нужно рассказывать. Он мне здорово помог, когда я сюда приехал.

— Так вы не местный?

— О, я ведь тоже москвич. А вот закончил педуниверситет и решил вдруг изменить свою жизнь. Выбрал на карте самую крайнюю точку страны, списался с директором школы и поехал.

Петька во все глаза смотрел на своего спасителя. Это ж надо, добровольно поменять Москву, столицу, на какую-то дыру! Пусть даже там распрекрасно и освещение поярче, чем в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, но все равно ведь не Москва, а какой-то там Благодатный.

— Вот, преподаю химию, историю, увлекся. Да, а зовут меня Геннадий Борисович…

— А фамилия? — спросил Петька, поскольку придавал этому огромное значение.

— А фамилия моя Ильин. Геннадий Борисович Ильин.

«Ильин. А что, неплохо, — подумал Петька, — хотя у такого человека, как он, она должна быть более звучной».

Чем больше общался Бумажкин с новым знакомым, тем больше удивлялся тому, что поначалу он показался ему безликим и незапоминающимся. Запоминающийся, еще какой запоминающийся! Серые лукавые глаза, ямочка на подбородке, на кого же из артистов или популярных телеведущих он так похож?

— В этом году меня отправили на конкурс «Учитель года», — продолжал Геннадий Борисович.

— И что?

— Первое место, — скромно и как-то уж слишком буднично сказал Ильин.

— Как? Выходит, вы — самый лучший учитель в стране?

— Ну да, — ответил Геннадий Борисович так, будто речь шла о выигрыше в домино или лото. — Правда, только этого года.

— Елки-палки! — воскликнул Петька и хотел добавить о своих, пусть шутливых, но подозрениях, но не стал и невольно покраснел.

— Да, а что-нибудь об истории этих мест ты знаешь? — сменил тему учитель.

Петька покачал головой. Ведь из-за желания везде успеть он так и не смог выкроить времени, чтобы найти и прочитать раздел о Забайкалье хотя бы в Большой энциклопедии.

— О, это интереснейшие места! — воскликнул Геннадий Борисович и начал так увлеченно рассказывать, что Петька на время забыл о ноющем зубе.

Глава 3. Прошлое и настоящее этих мест

Как понял Петька со слов Геннадия Борисовича, в XVII веке в этих местах были обнаружены небывалые запасы серебряных руд. И это решало для России многие проблемы. Ведь прежде ей приходилось приобретать драгоценный металл в обмен на пушнину из-за границы, и это было не очень-то выгодно. Теперь появилось свое серебро. Правда, добыча и выплавка его были очень трудоемкими, и местные жители отказывались этим заниматься. Тогда сюда стали отправлять арестантов. Даже некоторые декабристы отбывали здесь свой срок. Так Забайкалье превратилось в главную каторгу страны.

Петька слушал, слушал и вдруг в середине этой мини-лекции вспомнил про одну вещь. Ведь он же опять про диктофон забыл! Сейчас бы записать все, о чем говорит Геннадий Борисович, так нет же, похоже, поезд ушел.

Вдруг Бумажкину захотелось тоже чем-нибудь поразить своего попутчика. Пусть тот — лучший учитель страны и хорошо знает историю этих мест, но он-то, Петька, тоже не лыком шит! Почему бы ему не показать «любимое детище» отца, журнал «Просторы», который он сейчас представляет.

— Ну, отогрелся немного? — неожиданно, безо всякого перехода, обратился Ильин.

Петька кивнул и начал расстегивать сумку.

— Это хорошо, — продолжал учитель. — А то ведь дорога дальняя. В автобусе, правда, тепло, но потом-то нам еще восемнадцать километров шагать…

Петька отдернул руку от молнии.

— Восемнадцать? — вскричал он.

— Ну да…

Бумажкин ошарашенно уставился на попутчика. В Москве-то ему не очень часто приходилось добираться куда-либо на своих двоих. Общественного транспорта там ого-го сколько! И метро, и автобусы, и троллейбусы, и трамваи, и маршрутные такси… И конечно же он даже представить не мог, как это возможно пешком одолеть такое расстояние.

— А автобус разве не заезжает в Благодатный? — спросил Петька в надежде, что Ильин сейчас рассмеется и скажет, что это шутка.

— Нет, конечно.

— А дядя, кажется, писал, что ходит… — разочарованно протянул Бумажкин.

— Так когда это было! Говорят, лет десять назад! Маршрут даже был «Райцентр-Благодатный». По три рейса в день делал. Теперь-то уж никто и не вспоминает об этом.