Книга Последняя принцесса Индии - Мишель Моран

Что бы она подумала, если бы узнала, что через несколько дней еще более пышная процессия приедет в Барва-Сагар из города Джханси с единственной целью: решить, достойна ли я стать десятой дургаваси в дурга-дале или нет.

Как бы ни повернулись события, а меня, признаюсь, немного пугало, что все жители деревни, а также, возможно, и жители соседних деревень, вскоре обо всем узнают. Правда, я очень много времени и сил тратила на тренировки, чтобы излишне нервничать по этому поводу. Если я потерплю неудачу, значит, потерплю. Если мне будет сопутствовать удача, на следующее утро я вместе с диваном[36] рани, так называют у нас главного министра, отправлюсь в мой новый дом, во дворец махараджи в Джханси.

В течение последующих двух дней у меня не было тренировок с Шиваджи и я занималась подготовкой оружия: полировала отцовский кинжал до зеркального блеска, поправляла тетиву на луке. Я знала, что среди претенденток я не буду той, у кого самое лучшее оружие, но была уверена, что очень хорошо владею тем, что у меня есть. Если нервы не подведут меня, я с этим справлюсь.

Однажды, когда я стреляла по мишени, поставленной Шиваджи под нашим деревом, до моего слуха долетели слова бабки, обращенные к Авани:

– Она умеет стрелять из лука, но кто научит ее быть приветливой и очаровательной?

Я понимала, что не следует обращать внимания, что бы там бабка ни говорила. Ей хочется, чтобы меня постигла неудача. Она стремится посеять во мне сомнения в собственных силах. Однако на следующее утро, когда рассвет окрасил оранжевым румянцем наш двор, я спросила у Шиваджи, не права ли бабка насчет того, что мне нужно быть приветливой и очаровательной.

– Да. Женщин в окружение рани выбирают не только по причине отличного владения оружием, – сказал он, усаживаясь под нашей священной фигой рядом с моим отцом. – В дургаваси выбирают также тех, кто сможет поддержать с рани беседу и развлечь ее. Это значит, что они должны быть красивыми и умными.

Я училась владеть оружием на протяжении восьми лет, в стрельбе из лука я превзошла Шиваджи, но никогда за все эти годы речь не заходила о красоте и уме.

– А как я смогу со всем этим справиться?

– Тебе ни с чем не придется справляться, Сита. Ты и так обладаешь всеми нужными дургаваси качествами.

Я посмотрела на отца. Он, судя по всему, разделял мнение соседа. Папа улыбнулся.

– Я думаю, что сегодня мне надо поработать над тем, чтобы быть очаровательной, – предложила я.

Шиваджи рассмеялся.

– Очаровательной женщина становится после того, как она осознает, насколько красива. Просто тебе нечасто говорили, что ты красива, Сита.

Я застенчиво прикоснулась к своим волосам.

– Не только здесь, – указывая на мое лицо, сказал Шиваджи, – но и здесь. – Он коснулся рукой своей груди в области сердца. – Ты очаровательна, потому что образованна и честна. Во дворце столь замечательные качества будут оценены по достоинству. Сегодня разумнее будет продумать то, что ты скажешь, когда приедет диван.

В течение трех дней папа и Шиваджи занимались моей подготовкой к беседе с диваном. Мы обсуждали ответы на вопросы, которые может задать диван, даже на такие неожиданные, как, например: «Какое твое любимое блюдо?»

В последний перед испытаниями день Шиваджи сказал:

– Сотни девочек по всему княжеству годами готовятся к появлению в их деревне дивана. Почти любое место во дворце можно купить, предложив взятку…

При мысли об этом сердце мое сжалось.

– Но еще ни одна не смогла за взятку попасть в дурга-дал. Окончательный выбор зависит от дивана. Когда он приходит к выводу, что нашел подходящую девушку, поиски прекращаются.

Я молчала. Если они найдут подходящую девушку сегодня, прежде чем я смогла бы себя проявить, то…

– Когда диван будет с тобой беседовать, – продолжил Шиваджи, – тебя постараются запутать. Возможно, ты услышишь о непредвиденных опасностях, угрожающих как рани, так и другим. Во всех случаях правильный ответ: рани. Если тебя спросят, кто высшая власть во дворце, отвечай: рани Лакшми. Если прозвучит вопрос, кому ты должна быть предана, отвечай: рани Лакшми. Дурга-дал – ее личная охрана, не махараджи. Дургаваси должны защищать и развлекать рани, и никого больше.

Взяв перо, отец написал в своей книге: «Список твоих умений послан дивану еще три месяца назад. Он может проверить, насколько ты хорошо владеешь ими».

«Каких именно умений?» – написала я в ответ.

«Только тех, которые у тебя получаются без ошибок: стрельба из лука, владение саблей, стрельба из пистоля, езда верхом, латхи и малкхамб».

Если вы не знаете, то латхи – это длинная, окованная железом бамбуковая палка, а малкхамб – что-то вроде гимнастики.

«И все твои умения разума, – продолжал отец, – то, что ты замечательно играешь в шахматы, говоришь на хинди, маратхи и, самое главное, по-английски».

Я не стала спрашивать, почему английский настолько важен. Знание английского, пожалуй, единственное, что выделяет меня на фоне сотен других девушек, надеющихся на удачу. В 1803 году раджа Джханси подписал договор о дружбе с Британской Ост-Индской компанией. Тринадцать лет спустя был подписан еще один договор. По нему британцы обещали не вмешиваться в порядок престолонаследования в княжестве. Спустя несколько лет договор о взаимных гарантиях переписали. Теперь правитель Джханси должен был выспрашивать одобрение у британцев, не имея возможности передать трон по своему усмотрению[37]. Начиналось все с носа, но теперь верблюд уже полностью влез в шатер. Раджа Гангадар Рао стал править в Джханси лишь потому, что британцы предпочли его другим претендентам. Теперь английский звучал при дворе почти так же часто, как хинди.

– Диван разговаривает по-английски, – предупредил меня Шиваджи. – Если ты не уверена в том, что какое-то слово уместно, лучше его не произносить.

Взяв папину красную книжку, он написал: «Если она завтра пройдет, ей понадобится новая одежда, по меньшей мере две ангаркхи, одна – в дорогу, другая – для двора. И еще тапки».

– Разве я не могу одеваться в то, что у меня уже есть? – спросила я.

Шиваджи был непреклонен: