Книга Обитель милосердия (сборник) - Семён Данилюк

Кабинет, куда вошел, постучавшись, Танков, оказался забит людьми. Вдоль стен и у стола почти в полном составе разместилось отделение уголовного розыска. Рядом с Бойковым, сопя и сморкаясь, грузно восседал его заместитель Борис Иванович Сиренко.

— Это хорошо, что вы в штатском, — оглядев Танкова, отчего-то одобрил Сергей Иванович. — Присаживайтесь.

Танков прямо у двери опустился на краешек стула, прижавшись к потеснившемуся начальнику уголовного розыска Гордееву.

— Значит, прошу быть внимательными, — произнес Бойков обычным будничным тоном, каким всегда говорил на планерках. Но именно в этом акцентированном спокойствии, ненормальном в обстановке бешеного ритма, в каком жил сейчас райотдел, проступало то же напряжение, что исходило от всех остальных. Сидели отрешенные, без обычных подколов, шуточек и перемигиваний.

— Только что звонил Федоров, — объявил Бойков. — В техникуме взять не удалось. Группа захвата разминулась с ними на двадцать пять минут. Куда ушли, неизвестно. Скорее всего, разошлись по домам. Адреса у меня на столе. Всего, — Бойков нацепил тяжелые роговые очки, оглядел список, — шесть адресов.

«Нашли, нашли всё-таки!» — запело внутри Танкова.

— К закоперщикам, Зубову и Рогову, направим по двое, — невозмутимо продолжил Сергей Иванович. — К остальным распределим сотрудников по одному со страховкой. Ответственный — Гордеев.

Он посмотрел на дежурного по отделу капитана милиции Василия Ивановича Кузнецова, известного своей словоохотливостью, сказал жестко, угрожающе:

— В управление без моего личного указания не передавать ни полслова. Никаких предварительных данных, никаких твоих обычных намеков. Проболтаешься — тут же выгоню на пенсию к чертовой матери!

— Так, Сергей Иванович, когда ж это я… Обидно слышать. Да я за отдел душой…

— Молчать! Задержать должны своими силами. Без варягов из области. Сами раскрыли, сами и возьмем.

— Только чтоб брать культурно, — крутнул лапой Сиренко. — Это дело серьезное. А то привыкли, понимаешь, с наскоку…

Он огладил раннюю лысину и интенсивно засопел, что делал всегда перед долгим выступлением. Но тут, по знаку Бойкова, поднялся низкорослый крепыш Гордеев, насмешливо глянул на косноязыкого Сиренко и четко доложил, кто, куда и с кем идет, каким образом поддерживается связь, когда и через кого будут сниматься засады.

Пока он говорил, все присутствующие — и Танков среди прочих — испытали радостное волнение стрелков, когда они знают, что дичь уже в загоне, и неизвестно только, на какой именно номер она выйдет.

Бойков поднялся:

— С богом! До места засад доберетесь на дежурном УАЗе. Кто не влезет — в машины ГАИ. Вопросы есть?

— Оружие брать? — решился Танков.

Послышались смешки.

— Вопрос не праздный, — счел необходимым усерьезнить обстановку начальник райотдела. — Надеюсь, остальные помнят, что против несовершеннолетних оружие мы применять не должны.

Он улыбнулся впервые за эти дни:

— Хочу верить, что сотрудники уголовного розыска сумеют задержать нескольких пацанов без кровопролития.

По отдельскому коридорчику шли к машинам, громко смеясь и шутливо толкаясь, словно мушкетеры по Лувру. Оперуполномоченный Велин, расшалившись, пнул ногой дверь кабинета ГАИ и гаркнул:

— Что заперлись, как дорожная моль в сундуке?! А ну, заводи тарантасы! Угро на задержание едет.

И холеные надменные гаишники заулыбались навстречу.

— А ведь я с самого начала отстаивал эту версию. Если б сразу с этого боку сработали, давно б на них вышли. — Велин забежал вперед, искательно, сверху вниз, заглянул в лицо Гордееву. — Юра, помнишь, я предлагал начать с техникумов?

— А пошел ты, трепло, — снисходительно и даже нежно ответствовал Гордеев.

Потрепанный отдельский уазик, просевший от оседлавших его молодых тел, вздохнул и, посапывая, как при одышке, полуразрушенной коробкой скоростей, припадая на правое переднее колесо с разбитым амортизатором, отправился в один из многочисленных дворов микрорайона Южный.

Поднявшись по щербатой подъездной лестнице на пятый этаж, Танков приостановился. Сердце его при мысли о предстоящей встрече с преступником заколотилось. Он перевел дыхание и, рассердившись на собственное волнение, с силой вдавил кнопку звонка.

Дверь приоткрыла распаренная женщина в застиранном сатиновом халате и платочке поверх волос. В руке она держала пропитанный маслом нож с прилипшим кусочком котлеты.

— Из милиции! — Танков сунул ей в лицо удостоверение и, грубо отодвинув, протиснулся в прихожую. — Где Вадим?

Прижатая дверью к стене, женщина опасливо смотрела на энергичного молодого человека с красной книжицей.

— Чего отмалчиваетесь? — Танков добавил напору.

— Да его вроде нет дома…

— Что значит вроде? Кто знать должен? — при свете тусклой лампочки Танков наконец разглядел свежее девичье лицо и растерялся: быть матерью пятнадцатилетнего оболтуса она никак не могла. — Слушайте, а кто вы такая?

— Вообще-то соседка, — девушка хмыкнула. — Меня, на всякий случай, Валя зовут. А Катерина Петровна скоро придет со смены. Это мать Вадика. Только в продмаг зайдет и — домой.

Танков туповато затоптался. Он как-то упустил из виду, что существует такой атавизм, как коммунальные квартиры, и к встрече с соседями оказался совершенно не готов.

— Мне бы дождаться, — растерянно промямлил он. — Может, в коридоре посижу?

— А чего в коридоре? — Увидев его замешательство, Валя успокоилась и сразу приняла покровительственный тон. — Вы к нам пока проходите. У нас и подождете.

Не получивший инструкций на этот счет Танков замялся.

— Да проходите смело, — более не церемонясь, она подтолкнула его к ближней комнате. — Когда входная дверь открывается, у нас сразу слышно.

В большой комнате за полированным столом, с угла накрытым скатертью, крепкий пятидесятилетний мужчина в майке увлеченно обгладывал куриную ножку. Он поднял обмазанный жиром подбородок и, скользнув взглядом по Танкову, недоуменно посмотрел на Валю.

— Па, к нам из милиции, — скорбно сообщила та.

— Вот как? — Мужчина начал заторможенно подниматься, вытирая рот и подбородок снятой с колен салфеткой.

— Да прикололась я, пап. Он к Синельниковым пришел, — Валентина заливисто расхохоталась.

Отец отер вспотевший лоб, укоризненно покачал головой — Ты меня своими шуточками когда-нибудь до инфаркта доведешь.

Валентина фыркнула. Танков с удивлением вглядывался в непонятную сцену между отцом и дочерью.

— Мне Вадима надо дождаться, — напомнил он о себе. — А в коридоре, как погляжу, присесть негде… Табуретку выделите?

— Зачем табуретку? Располагайся, — мужчина поднялся, потянул со стула рубаху. — Я все равно на работу убегаю. А здесь телевизор, чаёк. Есть и покрепче, но тебе, наверное, нельзя?