Книга Золото богов - Артур Рив

– Поверьте, я лучше потеряю работу, чем пойду на такое, – парировал коронер.

– Сколько яда попало в организм Мендозы? – спросил Кеннеди не столько нас, сколько сам себя. – Этого я сказать не могу. Но, наверное, куда больше, чем я ввел себе. Шесть сантиграммов, извлеченные мной из небольших образцов крови, – это всего лишь девять десятых грана. Но даже такая доза вызывает практически смертельный эффект. Полагаю, я ответил на ваши вопросы?

Доктор Лесли был слишком ошеломлен, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Так каким же смертоносным ядом был убит Мендоза? – спросил я.

– Вам посчастливилось заполучить образец этого яда в Музее естественной истории, – ответил Крэг. – Он хранится в маленьких тыквенных бутылях или калабасах[3]. В данном случае – вот в этой тыквенной бутыли. Потеки черного ломкого вещества, которые вы видите на ее боках, образовались, когда яд наливали в сосуд. В таких сосудах его хранили те, кто получал эту отраву в результате долгого секретного процесса.

Детектив положил бутыль на край стола, чтобы мы могли внимательно ее изучить. Хотя мне после рассказа о том, что только что пережил мой друг, было жутковато даже просто глядеть на нее.

– Знаменитый путешественник сэр Роберт Шомбург[4]впервые привез это вещество в Европу, а Дарвин описал этот яд, – продолжал Кеннеди. – Теперь его продают как лекарство, стимулирующее сердечную деятельность, и его можно найти в фармакологических справочниках Соединенных Штатов. Но, конечно, применяют его в крайне малых дозах. – Он взял толстую книгу и открыл на заложенном месте: – Вот красноречивое описание действия яда. Однажды охотились два туземца. Они были вооружены духовыми трубками и колчанами, полными отравленных стрел из тонких обожженных кусков бамбука, концы которых были смазаны этим ядом. Один охотник прицелился и промахнулся – стрела отскочила от древа и поразила его самого. Вот как второй туземец описал то, что случилось потом: «Квакка получает стрелу в плечо. Ни слова. Вырывает ее, кладет в свой колчан и бросает его в ручей. Дает мне свою духовую трубку для его маленького сына. Говорит, чтобы я попрощался за него с его женой и деревней. Потом ложится. Его язык больше не говорит. В его глазах нет света. Он складывает руки на груди. Медленно переворачивается. Его губы двигаются без единого звука. Я щупаю его сердце. Оно бьется быстро, потом медленно. Оно останавливается. Квакка выпустил свою последнюю стрелу с ядом урали».

Мы с Лесли в ужасе глядели на нашего друга. Урали. Само это слово звучало зловеще. Что же это такое?

– Урали, или кураре, – медленно объяснил Крэг, – это хорошо известный яд, в который индейцы Южной Америки и индейцы в верховьях Оринокко окунают наконечники своих стрел. Важнейший его ингредиент добывается из коры растения Strychnos toxifera[5]. К этому же роду относится и Strychnos nux-vomica, о котором вы упоминали, доктор. На кончике кинжала инков должна была быть огромная доза кураре, этого смертельного яда стрел южноамериканских индейцев.

– Это становится все страшнее и страшнее! – воскликнул коронер. – А как насчет листка бумаги с предупреждением о проклятии Мансиче на «Золоте богов»? Вдруг и бумага пропитана какой-то дрянью? Может, вам и наплевать на свою жизнь, Кеннеди, но мне бы не хотелось стать жертвой кураре или другого экзотического яда!

Я задумался. Кто мог послать нам всем предупреждения? Кто, скорее всего, был знаком с кураре? Признаюсь, у меня не было на этот счет ни малейшей догадки. О кураре мог знать кто угодно из вовлеченных в данное дело людей – а мог не знать ни один из них.

Чем больше я размышлял об этом загадочном случае, тем более подлым казалось мне убийство Мендозы. И мне невольно вспомнилась красивая маленькая сеньорита, вокруг которой сосредоточились все ужасные события. Я не мог забыть, с каким страхом она относилась к сеньоре де Моше, не мог забыть и саму колоритную перуанку и нашу с ней недавнюю беседу.

– Полагаю, все уроженцы Перу, даже женщины, слышали о яде, которым индейцы смазывают наконечники стрел, – наконец высказал я свои соображения.

– Вполне возможно, – согласился Кеннеди, немедленно уловив ход моих мыслей. – Но отпечатки обуви указывают на то, что кинжал из музея украл мужчина. Кстати, уже тогда кинжал мог быть отравлен. В таком случае вору необязательно было разбираться в кураре. Скорее всего, он как раз о нем не знал, иначе не потрудился бы нанести жертве такую глубокую рану.

С того момента, как мы впервые увидели тело дона Луиса, мы не очень-то продвинулись в раскрытии тайны его смерти, но я не сомневался: мой друг рано или поздно найдет убийцу.

У Крэга был уверенный вид, тогда как доктор Лесли давно сдался и даже не пытался выработать собственное мнение. Теперь, когда наконец-то выяснилась природа яда, он был только рад передать дальнейшее расследование в другие руки.

Я был склонен считать, что доктор поступает весьма мудро.

Но еще долго после его ухода мне на ум продолжали приходить слова: «БЕРЕГИТЕСЬ ПРОКЛЯТИЯ МАНСИЧЕ НА ЗОЛОТЕ БОГОВ».

8. Анонимное письмо

– Думаю, я загляну повидаться с сеньоритой Инес, – задумчиво сказал Кеннеди, убрав материалы, которые использовал для исследования яда. – Она – любопытный предмет исследования. Хотя изучать ее было бы проще, будь она со мной более откровенна.

Когда мы вошли в многоквартирный дом, где жила сеньорита, я с удивлением осознал, что всего несколько часов назад мы впервые познакомились с этим странным делом. В коридоре все еще караулили репортеры, тщетно ожидая, не всплывут ли новые подробности ужасной истории.

– Давайте поговорим с парнями, – предложил Крэг, остановившись перед квартирой Мендозы. – В конце концов, газетчики – самые лучшие детективы из всех, кого я знаю. Если бы не они, половина убийств так и не была бы раскрыта. Если хорошенько подумать, «желтая пресса» приносит городу больше пользы, чем большинство детективных отделов.

Многие журналисты были близко знакомы с моим товарищем и любили его – вероятно, потому, что он, один из немногих людей, понимал, насколько важную роль в современной жизни они играют. Репортеры сгрудились вокруг нас: им не терпелось взять у Кеннеди интервью. Но сыщик был умен. В быстром обмене репликами роль интервьюера взял на себя именно он.

– Локвуд торчал здесь невесть сколько, – сообщил один из газетчиков. – Похоже, он объявил себя опекуном мисс Инес. Никто не может даже мельком взглянуть на нее, когда он рядом.

– Ну, вряд ли его можно за это винить, – улыбнулся Крэг. – Ревность не преступление.