Книга Падшие в небеса. 1997 - Ярослав Питерский

– Ты же знаешь это сейчас невозможно. У меня работа. Да и Скрябин. Как ему это сказать?! А потом, на такую поездку нужны деньги. У меня сейчас лишних нет. А у тебя и подавно. Так, что Вилор успокойся и не теш себя этими иллюзиями. Труднее будет вернуться в реальность.

Уже заметно захмелевший Вилор вновь отмахнулся. Вытер руки полотенцем. Раскрасневшийся, он уселся напротив Лидии за стол и, закурив, тяжело дыша, ответил:

– Ерунда! Отговорки! А если я найду денег? Если нам твой Скрябин больше никогда не помешает? Поедешь? Что здесь делать? В это стране? Которая сходит с ума! Которая Достоевскому и Гоголю предпочитает дешевых выскочек, делающих деньги на бульварных романах! Нет, никогда в этой стране не будет порядка! И главное никогда этот народ не будет жить счастливо! Он сам не хочет! Понимаешь! Сам не хочет жить по-человечески! Рожать и воспитывать детей! Не пить водки! Не обижать стариков! Не воровать у инвалидов и сирот! Народ этот не хочет! Что можно ждать, от этого народа? Лидия? Оглянись! Нет! Уезжать, и пока есть возможность бежать отсюда! Так ты поедешь со мной в Париж? И Скрябин твой не помешает, поверь мне, я обещаю!

Лидия напряглась. Она внимательно посмотрела ему в глаза:

– Вилор! Ты меня пугаешь? Найдешь денег, Скрябин не помешает? Ты, что его убьешь, что ли? – ухмыльнулась она.

Он рассмеялся. Противно и раскатисто. Лидия тяжело вздохнула. А он, схватил ее за руку, поцеловав кончики пальцев, ласково спросил:

– А если и так? Ты, что меня меньше любить после этого будешь?!

На этот раз она разозлилась окончательно:

– Вилор! Прекрати! Это уже не смешно! Это уже мне не нравиться! Ты меня пугаешь! Напился, так веди себя прилично!

– И все-таки, ты бы стала меня меньше любить, или разлюбила бы совсем, если бы я убил твоего мужа? Скажи, только честно? – он улыбался, словно издеваясь.

– Прошу тебя! Прекрати! Я не могу отвечать на такие вопросы! Ты меня мучаешь! Ты же знаешь, что я тебя люблю и этим, ты пользуешься! Ты жестокий! Ты говоришь такие вещи, от которых мурашки по коже! Народ тебе не нравится! Ты обозлился! Поэт не доложен быть злым. Причем тут народ. Причем тут страна, если тебя обидела горстка негодяев? И из-за них ты готов бросить родину? Не правильно это. Не правильно. Нельзя жить в ненависти и обиде. Нельзя жить, желая смерти, пусть даже нехорошим людям. Нельзя желать смерти врагам. И тем более нельзя эту смерть призывать. Правильно дед сказал, ты жестокий! И это страшно!

Щукин отмахнулся. Закурил сигарету. Зажмурился и словно артист в театре сказал громко и раскатисто так, что задрожали тарелки:

– Дед! Слушай ты больше этого идеалиста романтика! Он в лагерях сталинских чуть не подох и всех любить продолжает! Тоже мне, библейский персонаж! А сам за свою жизнь, так ничего и не смог сделать! Ничего! Только вон, хорошие слова, говорить умеет!

У Лидии на глаза навернулись слезы:

– Злой! Ты злой Вилор, я тебя не узнаю.

А он лишь рассмеялся. Противно и цинично. Он не смотрел не нее. Просто хохотал, как будто Лидии рядом не было. Когда этот приступ закончился, он погрустнел и как-то обречено буркнул:

– Я сам себя не узнаю. А дед, извини, он конечно человек хороший, но нельзя жить по его советам. Нельзя. Не выживешь, – Вилор покосился в окно. – Кстати, вон дождь, наверное, будет, а старик зонта не взял. Замокнет.

Лидии вновь стало его жалко. Она подошла, обняв его сверху, за плечи, нежно сказала:

– Домой вернется.

– Нет, не вернется. Так и будет сидеть на лавке, пока ты не уйдешь. Он ведь тактичный. Дождь его не испугает. Дождь вообще никого пугать не должен. Дождь, это такое!

Вилор тяжело вздохнул и вновь, покосившись на стекло, тихо добавил:

– Дождь, это слезы природы. Иногда радостные, а иногда грустные…

Вот послушай:

Пока идет дождь —

Слышны звуки вчерашнего дня.

Гром – словно вождь

Водит племя ночного дождя.

Ночь – промокшая птица,

Рассвет – не совьет ей гнездо

Тень вчерашние лица

День растворяет все зло.

Пока идет дождь —

Листья плачут о теплой земле.

Пока идет дождь —

Роса отдается траве

Туман – обкуренный странник,

Облака словно стадо овец,

Ветер – небесный избранник,

Закат – умирающий свет,

Пока идет дождь.

Лидия молчала. Он пытался рассмотреть эмоции на ее лице. Но Скрябина отвернулась, у нее дрожали руки, он это заметил когда, она достала из пачки очередную сигарету. Долго не могла подкурить, чиркая зажигалкой.

Она нервничала.

И ему вдруг стало стыдно.

Совсем противно и больно!

Он хотел уже извиниться, но тут Лидия, неожиданно и как-то грубо спросила:

– Красивые стихи. Кстати, ко мне твоя знакомая приходила. Виктория. Знаешь такую?

Он испугался, вздрогнул. Она заметила это, хотя и не смотрела в его сторону. Она почувствовала, что он дернулся и засуетился.

– Вика? К тебе? Что ей надо было?! – слега хрипловатым голосом переспросил Вилор.

– Рассказала, как вы иногда весело проводили время. И еще сказала, что убьет меня, если я от тебя не отстану, – с металлом в голосе произнесла Лидия.

Он молчал.

Она ждала, когда он соберется мыслями. Но он долго не мог прийти в себя. Суетился и достал сигарету. Покачав головой, переспросил:

– Что? Ха, ха. Вот дурочка. Вот дурочка. Девчонка! Надеюсь, ты ей не поверила?

Лидия посмотрела ему в глаза. Растерянность и паника. Он суетится. Он не знает, как себя вести. Он похож в эту секунду на героя-любовника из дешевой пьесы.

Скрябина хмыкнула и лукаво улыбнувшись, добавила:

– Как сказать. Как сказать. Она очень агрессивная была. И я боюсь, что она говорила искренне. Кстати, когда это ты успел с ней роман закрутить? Она сказала, что вы были близки. Ты это сделал, пока я с моим в отпуске, в Испании была?

Вилор опустил глаза. Он тяжело вздохнул и сказал с неохотой:

– Надеюсь, ты меня ревновать не будешь? Или сейчас устроишь сцену? А ты спроси меня, каково мне? Ждать, видеть, как ты мучаешься, живя с этим негодяем. Встречаешься со мной и потом идешь и ложишься с ним в постель! Каково мне? Знаешь, что это такое? Нет, ты не можешь представить, какая эта мука знать, что твоя любимая женщина уходит к другому мужчине, пусть даже и ее законному мужу. Это больно Лидия. Это очень больно. И потом Вика. Она девчонка избалованная. Ей хочется просто чего-то необычного. Она была лишена романтики в детстве. Вот и все. Она загорелась мной. Случайно. Просто на одной из светских вечеринок. Она проникалась моими стихами. Разве я в этом виноват? Разве я виноват, что она влюбилась в меня? Да у нас с ней были мимолетные отношения. Были. Я скрывать не буду. Но я просто пожалел ее. Она влюбилась в меня как дурочка! Мне стало даль девчонку! Просто жаль. Вот я и так поступил. Сейчас поверь, я сам жалею. И все в прошлом. Поверь. Извини, если тебе было неприятно. Я ее больше не увижу. Я так решил.