Книга Робинзонетта - Эжен Мюллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И Бог будет любить тебя, если ты будешь ему молиться каждый день, – сказал священник.
– О! Я ни одного дня не пропускаю! Моя мать и кузина Мариетта научили меня молиться, и я не хочу огорчать их, хотя они и умерли. Прощайте, отец мой!
Сделав легкий, но очень милый поклон, она вышла из комнаты, оставив священника в глубоком, но приятном изумлении.
Священник с улыбкой пробормотал ей вслед:
– Вот удивительно: одна, покинутая, бездомная, нищая, а забывает о себе, чтобы просить за других…
С этими словами он встал и направился к домику мамаши Бюрель.
Через три дня Пьер по личной рекомендации священника, поручившегося за его честность и добросовестность, поступил в качестве слуги к господину Мишо, одному из самых богатых фермеров прихода; поместье его находилось в некотором отдалении от деревни.
В то же время судебный пристав объявил бедной вдове Бюрель, что она в течение месяца должна очистить занимаемый ею дом; все движимое имущество остается в оплату долга господину Гюро.
В отчаянии вдова попросила помощи у священника, который обещал ей быть посредником. Но он натолкнулся на непоколебимое упорство ростовщика; тот привел в объяснение своего жестокого решения множество причин, по его мнению, весьма серьезных. В сущности же, он просто исполнял каприз дочери. Возможно, он также поддался наущениям Грибью, который, когда Пьер рассчитался с ним и смело объявил о разрыве отношений, понял, что его месть не удалась.
Господин Гюро даже отказался принять предложенные священником деньги, которые тот был готов одолжить мамаше Бюрель, – под тем предлогом, что вдова никоим образом не может продолжать жить в этом доме, так как он хочет распорядиться им иначе.
Положение бедной женщины было тем более безнадежно, что, не уплатив долга господину Гюро, которого все так боялись, она лишилась всякого кредита.
Накануне дня, назначенного судом для освобождения дома, вдова рассказала Пьеру, пришедшему проведать ее, о своей беде. Пьер вернулся к новому хозяину с разбитым сердцем.
Роковой день настал. Под вечер явился сам господин Гюро в сопровождении Грибью, чтобы присутствовать при изгнании бедной женщины и, для пущего устрашения должников, выбросить ее кровать на улицу.
Но вдруг, как только они вынесли кровать, перед домом остановилась двухколесная тележка, которой управлял сам господин Мишо, хозяин Пьера.
– Потише, господа! – сказал он. – Вы имеете право выставить кровать на улицу, но не имеете никакого права ломать ее. Позвольте, я ее увезу.
И он, к величайшему удивлению ростовщика и его юного приспешника, собственными руками поднял и поставил кровать на тележку. Затем господин Мишо обратился к бедной вдове со следующими словами:
– Пойдемте со мной, у меня достаточно места, и есть работа для вас.
– Возможно ли это? – воскликнула она с изумлением.
– Да, безусловно. Я решил, что мать такого честного и толкового мальчика, как Пьер, тоже может быть только честной и трудолюбивой женщиной. И я не привык оставлять таких славных людей в затруднительном положении, тем более, что в моих силах устроить дело иначе. Пойдемте!
И он увел ее, оставив толстого господина Гюро с носом.
На повороте дороги, ведущей из деревни, господин Мишо и мамаша Бюрель вдруг увидели быстрыми шагами приближавшуюся к ним маленькую Мари.
– Здравствуй, милая! – сказала вдова Бюрель, обнимая девочку (она прекрасно знала, что именно ей была обязана переменами в судьбе сына). – Куда ты так торопишься?
– Я шла за вами, – тихо ответила девочка.
– За мной?.. Для чего же?
– Чтобы пригласить вас жить со мной, потому что Пьер, которого я вчера вечером встретила, рассказал мне, что вы сегодня лишитесь пристанища… Я ночью думала об этом…
– Неужели? – воскликнула бедная женщина, тронутая до глубины души.
– Но мне кажется, вы идете в другое место?
– Да, к Пьеру.
– К Пьеру?.. Тем лучше! Я очень рада за него и за вас также… Прощайте!
И, легкая, как козочка, со своими длинными золотистыми, развевающимися на ветру волосами, она побежала через поле и вскоре исчезла на тропинке, ведущей в лесок.
– Что это за девочка? – спросил господин Мишо, когда его нагнала вдова, отставшая из-за разговора с Мари. – У нее вид дикарки.
– Эта девочка, у которой, по-вашему, такой дикий вид, – ответила вдова с некоторой торжественностью, – это ангел, господин Мишо, маленький добрый гений, посланный Небом, чтобы положить конец моим страданиям.
– Как так?
– Представьте себе, господин Мишо…
И вдова так подробно и в таких выражениях рассказала о девочке, что возбудила интерес и любопытство доброго фермера.
– Надо будет непременно как-нибудь зайти к ней, это все очень любопытно, – пробормотал он про себя.
Господин Мишо не забыл своих слов и на следующей неделе, проходя мимо Совиной башни, он свернул в сторону жилища маленькой Мари.
Странный ребенок
Прошло как раз пять недель с тех пор, как бедная Мари покинула дом господина Гюро. Приближалось Рождество. Погода стояла прекрасная, но ночь была очень холодная, дул резкий северный ветер.
Проникнув в глубь развалин, фермер осмотрелся по сторонам, но никого не заметил. Он крикнул:
– Мари! Мари! Где ты?
Но в ответ прозвучало только эхо в долине; он решил, что девочки здесь нет.
Но только он собрался спуститься и вернуться на дорогу, как вдруг увидел за обрушенной стеной на противоположном склоне горы золотистую головку с изумлением глядевшей на него девочки. Узнав господина Мишо (она ведь уже видела его однажды с мамашей Бюрель и считала хорошим человеком; кроме того, Пьер не раз хвалил своего хозяина), она вышла из-за стены и, быстрыми шагами идя ему навстречу, сказала:
– Извините, господин Мишо, если я вас заставила ждать; но в моей комнате плохо слышно.
– В твоей комнате? – повторил фермер. – Где же она?
– Там, позади, господин Мишо.
– Интересно было бы посмотреть.
– Но, видите ли, господин Мишо… – в замешательстве произнесла Мари.
– В чем же дело, малютка?
– Я не знаю…
– Разве есть какое-нибудь препятствие?
– О, с моей стороны никакого! Я очень рада, если это только доставляет вам удовольствие. Но дело в том, что надо перелезть через стену.
– Что ты сейчас и сделала. Ну что ж, мне кажется, я еще не настолько стар, чтобы не последовать твоему примеру.
