Книга Периферийный авторитаризм. Как и куда пришла Россия - Григорий Явлинский

Другим инструментом обеспечения монополии правящей команды на власть является, как было сказано выше, контроль над инструментами влияния на массовое сознание, к которым сегодня в России относятся, в первую очередь, федеральные телеканалы и региональные СМИ. Взятые вместе, они в существенной мере формируют представление об окружающей жизни у очень большой части взрослого населения страны и в решающей степени программируют его социальное и политическое поведение.

Это не означает, конечно, что люди принимают на веру все, что обрушивают на них эти средства информации, – многое из этого, и в первую очередь навязываемый ими образ власти как радетеля народных интересов, воспринимается массой людей с огромной долей скепсиса, если не сказать цинизма. Отношение массового сознания к чиновничеству как классу, к моральному облику правящей бюрократии, включая высшее ее звено, общеизвестно и, мягко говоря, нелицеприятно, что бы ни говорили о них официальные информресурсы. Однако главная задача, которая ставится властью, – задача навязать населению собственную информационную повестку и тем самым определить узловые точки, на которых можно строить относительную политическую безопасность для правящей группы, – оказывается вполне достижимой[14].

При этом контроль властной группы над этими средствами не обязательно должен быть тотальным, всеохватывающим и всепроникающим. В отличие от тоталитарных систем, претендующих на полный и жесткий контроль над сознанием общества, авторитарные системы не ставят перед собой столь грандиозных задач. В их системе приоритетов главная цель политики в области средств массовой коммуникации состоит в предотвращении возможности использования их другими группами – потенциальными конкурентами в борьбе за власть и влияние – для достижения их собственных, не согласуемых с властями целей.

Для этого вовсе не обязательно пытаться воспитывать общество в духе какой-то цельной ценностной идеологии – достаточно просто внушать ему ощущение безальтернативности существующего порядка вещей и его, если можно так выразиться, «неопасности» для будущего. Другими словами, убедить основную часть населения в том, что имеющийся порядок естествен и приемлем, а исходящие от оппозиции посулы чего-то лучшего, более справедливого или эффективного на самом деле – разговоры «от лукавого».

Собственно, чтобы удостовериться в справедливости вышесказанного, достаточно повнимательнее посмотреть на контент подконтрольных власти СМИ и сравнить его, например, с советскими временами. В отличие от последних, сегодня основные контролируемые государством каналы не пытаются воспитывать население: наиболее высокорейтинговые передачи федеральных каналов ни за что не прошли бы советскую цензуру даже не по политическим и идеологическим, а по этическим и эстетическим соображениям. Даже так называемое «политическое вещание», как правило, не содержит в себе почти никакой позитивной программы – оно призвано лишь дискредитировать любую альтернативу существующей власти, изобразив других претендентов на нее как людей по меньшей мере столь же корыстных, но еще и социально (или национально) чуждых.

Вместе с тем все управляемые правящей командой СМИ так или иначе внушают потребителю две главные установки. Во-первых, в стране не происходит ничего из ряда вон выходящего или дестабилизирующего – как все было, так и будет, все процессы под контролем и ни во что катастрофическое не выльются. А во-вторых, никакой альтернативы существующему порядку нет, а те, кто утверждают, что есть, – лжецы или иностранные наймиты, равно отвратительные и действующие исключительно из корыстных побуждений, или же (что значительно реже) – абсолютно наивные фантазеры, потерявшие связь с реальностью.

При этом во всем, что выходит за рамки сформулированного выше политического заказа, может сохраняться полный плюрализм – вплоть до самых абсурдных форм и проявлений, подрывающих основы общественного общежития. И конечно же, наличие такого заказа не исключает, а в большинстве случаев даже предполагает свободу коммерческой деятельности, предполагающую использование управления подконтрольными средствами информации в интересах личного обогащения и благосостояния. Более того, резкое повышение личного благосостояния за счет государства как владельца значимых информационных ресурсов фактически приветствуется правящей группой, а порой и прямо инициируется ею как награда за верность и готовность поступиться любыми принципами в работе на нее.

Запускаемый при помощи этих механизмов информационный поток, конечно, не плодит в массовых количествах искренних симпатизантов правящей группы. Зато он выполняет другую, гораздо более важную функцию – внушает огромной массе населения ощущение, что за пределами навязываемого ему информационного поля нет никакой другой жизни; что любые альтернативы существующей политической реальности представляют собой лишь ее ухудшенные копии; а ложь и лицемерие в трактовке реальной жизни средствами информации – не аномалия, а универсальная норма политической и общественной жизни как таковой.

Повторю – такая схема управления СМИ не может обеспечить правящей команде активную поддержку общества, однако (и это – главное!) она гарантирует равнодушно-циничное отношение к попыткам заручиться поддержкой со стороны любой альтернативной группы или команды. А с точки зрения интересов безопасности существующей сегодня модели всеобщее пассивное, скептическое и равнодушное отношение к политике дает больше гарантий стабильности, чем явно выраженная поддержка социально активной части населения. Это верно хотя бы уже потому, что общественный энтузиазм требует постоянной «подкормки» в виде осязаемых успехов и достижений, а поддержание равнодушия и неверия в возможность реальных перемен к лучшему возможно и без непомерных усилий и расходов при минимальных затратах средств, сил и времени.