Книга Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Борман преуспел также в овладении другой, менее определенной формой власти. Она не будет оформлена до 12 апреля 1943 года, когда он получит официальное назначение в качестве секретаря фюрера. Титул секретарь фюрера звучал скромно. Но Бормана титулы не занимали. Он был озабочен реальной властью. А решающее значение должности секретаря фюрера в диктатурах типа Третьего рейха едва ли можно переоценить. Обладатель этой должности имел гораздо больше влияния, чем любой рейхсмаршал, министр иностранных дел, фельдмаршал или рейхсфюрер СС. Ведь фюрер был высшим авторитетом в нацистской Германии. Источник этой власти нельзя определить в разумных понятиях, он покоился на убеждении в том, что фюрер обладает качествами, недоступными обычным людям.

За спиной Гитлера продолжалась борьба за власть между различными партийными функционерами, учреждениями и фракциями, между военным министерством, министерством юстиции и СС, сферы компетенции которых перекрывали друг друга. В конце концов их конфликты разрешал Гитлер, который таким образом осуществлял контроль над самыми важными процессами и учреждениями в Третьем рейхе.

Но для того чтобы встретиться с Гитлером и вынести предложение, требующее его решения, необходимо было связаться с Борманом. Именно он, не имевший вначале официальной власти, а затем ставший секретарем фюрера, решал, с какими докладами следует ознакомиться Гитлеру и с какими людьми ему нужно встретиться. Борман присутствовал почти при всех встречах, а затем формулировал на их основе рекомендации, считавшиеся рекомендациями фюрера.

Другие лидеры нацистов стали бояться и ненавидеть Бормана. Они не знали, что он докладывает о них фюреру или какой из их проектов он счел достойным внимания фюрера. Те же, кто впал в немилость к Борману, с успехом отстранялись от источника высшей власти.

Для тех народов, которым еще предстояло попасть под оккупацию гитлеровцев, Борман был еще более зловещей фигурой. Он не был тем помощником, который готов умерить военные авантюры или жестокие расовые идеи фюрера. Конечно, если бы Борман попытался это делать, то вряд ли удержался бы на своем посту. Но имеется свидетельство того, что Борман не был карьеристом, одержимым лишь амбициями и стремлением добиться личной власти. Он был искренне и фанатично предан тому, что требовала идеология национал-социализма и его вождь, Адольф Гитлер.

Эта идеология полагала, что главной целью природы, а следовательно, и человеческой деятельности является производство и усовершенствование биологически более высоких форм жизни. Наиболее ценные расы человечества должны умножаться и продвигаться. Здесь Борман внес личный вклад: они с женой постепенно произвели на свет десять детей.

Дети Бормана представляли одну из двух основных расовых групп, признававшихся нацистами, — расу арийцев, в которую входили скопом германские и нордические народы. Для нацистов, подобных Борману, вторую группу составляли все другие расы, такие как монголоидная, негроидная, семитская и славянская, которые объявлялись низшими, пригодными лишь для обслуживания арийцев. (Автор дает неверную информацию по поводу славян. Славяне, как и германцы, происходят из одного индоевропейского края. Немцы, в частности, проводили широкую программу онемечивания польских детей. Многие аристократические семьи Пруссии имели славянские корни (например, фон Белов). У самого Гитлера имелась чешская кровь (Непомуки). Планировалось «расово чистых» славян онемечить, остальных (с примесями) — уничтожить либо использовать в нужных немцам видах деятельности. Этой части населения планировалось давать минимальное необходимое образование, поддерживать нездоровый и распутный образ жизни — водка, табак, пропаганда противозачаточных средств и т. д. — с целью постепенного (в течение нескольких поколений, примерно ста лет) вымирания, освобождая землю для германцев. — Ред.) В частности, евреи считались заклятыми врагами и подлежали уничтожению.

Как упоминалось ранее, Борман дал выход своим антисемитским настроениям еще в 1920 году, когда вступил в обскурантистскую организацию под названием Объединение против засилья евреев. Теперь в должности главы канцелярии нацистской партии он получил возможность потешить свой давний предрассудок в прямой и зловещей форме. У него также был шанс потешить свою неприязнь к христианству. Как и многие нацистские лидеры, Борман называл себя gottgläubig, верующим в Бога, но врагом церкви. В 30-х годах, даже в качестве официального функционера обскурантистской партии, он делал все возможное для преследования католиков и протестантов. Он презирал христианство, как коррупционную и расслабляющую силу, которая мешает воспитанию нового человека с нордическим характером.

Одним из первых шагов Бормана после назначения главой канцелярии нацистской партии было направление своему гаулейтеру 6 июня 1941 года секретной директивы «Отношение национал-социализма к христианству», в которой он выразил свой взгляд на этот вопрос.

«Национал-социалистическое и христианское учения непримиримы, — разъяснял Борман в своей грубоватой и тяжеловесной бюрократической манере. — Христианские церкви опираются на неопределенность человеческих существ и пытаются прйвить эту неопределенность возможно более широким массам населения, поскольку только таким способом христианские церкви сохраняют свое влияние… Наша национал-социалистическая идеология значительно превосходит христианские концепции, которые в своих существенных положениях заимствованы у евреев. Также и по этой причине мы не нуждаемся в христианстве… Человек ничего бы не знал о христианстве, если бы это учение с детства не вдалбливали ему в голову пасторы. Так называемый «Боже милостивый» никоим образом не дает знать о своем существовании молодым людям заблаговременно, но на удивление, несмотря на свое всемогущество, оставляет разъяснение этого на усмотрение пасторов. Если, следовательно, в будущем наш молодой человек больше ничего не будет знать об этом христианстве, доктрины которого значительно уступают нашим, то христианство исчезнет само собой… Впервые в немецкой истории фюрер осознанно и полно держит руководство нацией в своих руках. В лице партии, ее составных частей и приданных организаций фюрер создал для себя и руководства Германским рейхом инструмент, который делает его независимым от церкви. Все факторы влияния, которые могли бы нанести ущерб или повредить руководству народом, осуществляемому фюрером при помощи НСДАП (национал-социалистическая рабочая партия Гитлера. — Ред.), должны быть уничтожены. Люди все больше и больше должны отделяться от церквей, их органов и пасторов…»

За этой директивой не последовали какие-нибудь особые рекомендации в плане ее выполнения. Потому что экстремизм Бормана обернулся большим промахом. Фюрер не хотел прибегать к принуждению, когда миллионы солдат и офицеров были еще привержены к различным церквям. Реализации идей Бормана, которые Гитлер разделял, пришлось дожидаться установления нацистского «нового порядка» в Европе.

Полный текст директивы Бормана каким-то образом стал известен церковным властям, что вызвало раздражение рейхсминистра пропаганды и общественного просвещения. Прагматичный Геббельс записал в дневнике: «Наши зарубежные враги, к сожалению, получили доступ к циркулярному письму Бормана по вопросу о церкви. Почему вообще Борман в такое время делает заявление по этому вопросу? Это отнюдь не проблема чрезвычайной важности, от которой зависит успех войны».