Книга Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945 - Джеймс Макговерн

Через два дня после того, как Гесс вылетел из Аугсбурга, англичане все еще хранили молчание по поводу того, что он содержится у них под стражей. Поэтому 13 мая немецкие газеты опубликовали нижеследующее сообщение: «Член партии Гесс, которому фюрер запретил полеты из-за многолетней прогрессирующей болезни, нарушил этот запрет и в субботу 10 мая воспользовался самолетом. В 6.00 вечера он вылетел на самолете из Аугсбурга и с тех пор пропал без вести. Письмо, которое он оставил, свидетельствует, судя по его путаному содержанию, о признаках его психического расстройства. Существует опасность, что членом партии Гессом овладела навязчивая идея. Весьма вероятно, что во время полета он потерпел крушение и погиб. Фюрер приказал немедленно арестовать адъютантов Гесса, которые только одни знали об этом полете и о запрете таких полетов».

На это сообщение англичане откликнулись первым заявлением о том, что заместитель фюрера находится в их распоряжении. Перед тем как они могли добыть у него опасные признания или выдумать их в пропагандистских целях, нацистам пришлось выпустить другое, более откровенное сообщение: «Насколько можно судить по документам, оставленным членом партии Гессом, он жил, по-видимому, в состоянии галлюцинаций, под воздействием которых полагал, что может наладить дружественные отношения между Англией и Германией. Установлен факт, что Гесс, согласно сообщению из Лондона, выпрыгнул из самолета близ города, в который пытался прилететь, и был обнаружен там в травмированном состоянии. Национал-социалистическая партия сожалеет о том, что этот идеалист пал жертвой собственных галлюцинаций. Это, однако, не повлияет на продолжение войны, которая была навязана Германии».

Таким образом, Гесс был охарактеризован как психически неустойчивый субъект. Министр иностранных дел фон Риббентроп не стеснялся резких слов, когда летал в Рим, чтобы сообщить Муссолини о случившемся событии. «Он сумасшедший», — говорил фон Риббентроп, согласно свидетельству его переводчика, доктора Пауля Шмидта. По возвращении в Берлин один старик, помогавший Шмидту в садовых работах, сказал: «Вы уже поняли, что нами управляют безумцы?»

Это была естественная реакция. Ведь если Гесс свихнулся и все же был допущен к выполнению обязанностей заместителя фюрера, то как это отражалось на других нацистских лидерах и их режиме? Данный эпизод поставил Гитлера в крайне неловкое положение, тем более что он случился в канун осуществления плана «Барбароссы».

Были и такие люди, которые спрашивали себя, не подвело ли фюрера умение разбираться в людях, до сих пор безупречное, когда он публично обозвал своего заместителя психически неуравновешенным, нанеся ущерб престижу нацистского режима. Глава управления внешней разведки ведомства Гиммлера Вальтер Шелленберг сказал рейхсфюреру СС, что считает немцев слишком умными, чтобы пичкать их рассказами о душевной болезни Гесса. «Это влияние Бормана, — ответил быстро Гиммлер. Он бросил на Шелленберга продолжительный взгляд и затем добавил: — Сейчас с этим ничего не поделаешь».

Гиммлер не вдавался в подробности. Способность Бормана влиять на Гитлера воспринималась теперь в высокопоставленных нацистских кругах как общепризнанный факт, но сказать точно, что именно делал Борман, не представлялось возможным. Борман действовал в тени: тонкими намеками, наветами, высказанными в удобное время, беседами наедине.

Однако Борман высказал свое мнение о полете Гесса в письме, отосланном Гиммлеру: «Возможное объяснение причин полета содержится уже в первых заявлениях адъютантов Пинтша и Ляйтгена, генерала Хаусхофера, а также в одном из первых писем самой фрау Гесс. Р. Г. хотел блеснуть, поскольку страдал от комплекса неполноценности. Фактически, реальные причины названы фюрером. Лишь теперь стало известно, что Р. Г. лечился снова и снова от полового бессилия, даже в то время, когда у него родился сын Буц («карапуз» по-немецки, имя сына Рудольфа Гесса Вольф Рюдигер. — Ред.). Р. Г. полагал, что своим поступком докажет свое мужское достоинство самому себе, супруге, партии и народу…»

Между тем англичане сначала поместили своего необычного пленника в военный госпиталь близ Лох-Ломонда, затем в лондонский Тауэр и, наконец, в строго охраняемый загородный дом Митчет-Плейс близ Олдершота. Обломки «Мессершмитта-110», с которого совершил прыжок с парашютом Гесс, были выставлены на обозрение на Трафальгарской площади с целью способствовать продаже военных облигаций.

Продолжительные допросы англичанами Гесса показали, что, страдая определенной формой психического расстройства, он был тем не менее искренен в осуществлении своей мирной миссии. Гесс выбрал для этого герцога Гамильтона, с которым временно встречался в 1936 году на Олимпийских играх, потому что рассчитывал на помощь герцога в организации переговоров с влиятельными правительственными деятелями, способными выслушать его идеи. Заместитель фюрера сообщил герцогу, что прибыл с «гуманной миссией» и что, по его убеждению, Гитлер может уничтожить Великобританию, но не хочет этого. Фюрер предпочитает заключить мирное соглашение с Великобританией, что развяжет ему руки в континентальной Европе.

Выдвигая свои предложения, Гесс, несомненно, полагал, что понимал образ мыслей Гитлера лучше, чем кто-либо еще. Если бы его драматическая миссия закончилась успешно, он бы исполнил сокровенные желания фюрера, а также восстановил себя в том положении, с которого его вытеснил Борман. Англичане, однако, были полны решимости воевать с нацистами и не были готовы вести переговоры на основе предложений, с которыми прибыл Гесс. «Я никогда не придавал этому эпизоду большого значения», — писал Черчилль позднее. Не было предпринято никаких попыток использовать Гесса в политическом торге или пропагандистских целях. По окончании допросов его заключили в обычную тюрьму для военнопленных.

В Германии аппарат заместителя фюрера Гесса был упразднен. Гесса в качестве заместителя фюрера и его преемника после Геринга не заменил никто. Его имя исчезлов названиях улиц и государственных зданий. Вскоре Гесса практически забыли, а его сенсационная авантюра имела лишь один, но осязаемый результат.

29 мая 1941 года специальной директивой Гитлера было объявлено, что бывший аппарат заместителя фюрера заменит партийная канцелярия под его личным руководством. Главой партийной канцелярии станет Мартин Борман.

Теперь Борман в возрасте 41 года обладал реальной властью, которой терпеливо дожидался. Гитлер объявил, что возобновит личное руководство нацистской партией, оружием, которое он выковал и использовал для достижения власти. Однако он был слишком перегружен своей новой ролью Верховного главнокомандующего, чтобы заниматься этим. Вскоре фюрер признает, что «полностью потерял из виду партийные организации».

В действительности контроль над всем партийным механизмом рейха и оккупированных территорий приобрел Борман. Все партийные функционеры либо назначались им, либо продолжали работать по его усмотрению, и все они подчинялись его приказам. Борман мог продвинуть или разрушить любую карьеру внутри партии. То же касалось военной и правительственной сфер. Приобретя столь огромную власть, он нес ответственность перед одним Гитлером. Только фюрер мог отменить его приказы или уволить его самого.