Книга Если женщина хочет… - Юлия Павлова

— Ладно, Аркаша, спасибо тебе большое. И за обед, и за сведения. Сочтемся в будущем. Бывай.

— Бывайте, Олег Данилович.

Аркадий растопыренным жуком вылез из «девятки» и с усилием забрался во «внедорожник».

Олег развернулся на месте. Ему хотелось домой, к Людмиле.

Маршрут в центр он выбрал специально такой, чтобы не проезжать мимо библиотеки. Надо обязательно сегодня переговорить с Петькой и заставить родителей Татьяны написать заявление на розыск дочери. И позвонить им надо сейчас, из телефона-автомата…

«Травка», порошок, мелкий рэкет, библиотекарь. Чем еще занимался покойный Илюха? Двадцать четыре года, средний рост, средняя комплекция, среднее образование, средняя внешность. С такими данными хорошо в разведке работать или слежкой за преступным элементом заниматься.

А-а, вот и телефон. Олег достал из кармана бумажку со списком телефонов сотрудников библиотеки, набрал номер.

— Алло, я по поводу Татьяны. Вы что-нибудь узнали о ней?

Голос в трубке, скорбно сказавший приветственное «здрасьте», после быстрой тирады Олега помолчал несколько секунд.

— А чего про нее нового можно узнать? Приехала сегодня утром, наврала, что ее похитили. Родители и слушать не стали, попросили принять ванну и уйти в свою комнату, не мешать им глупыми россказнями фильм смотреть.

— А вы кто?

— Домработница, Света. А вы?

Олег сказал «до свидания» и повесил трубку. К Татьяне надо было ехать немедленно, хотя и к Людмиле, и к Елене у него тоже возникли вопросы.

Олег и Татьяна

В подъезд, где проживала Татьяна, просто так войти было трудно. Ядреный автоматчик вместо старушки-консьержки смотрел сурово и на улыбку не ответил.

— Туркина? Таня? Сейчас позвоню, проверю… Але, Светка? Это охранник снизу. Тут к вам в гости мужчина рвется… Внешность солидная… Голос нормальный…

— Скажите, что Олег Данилович хочет с Таней о вчерашнем поговорить.

Охранник слово в слово повторил, и входная дверь перед Олегом открылась.

На лестничной площадке его уже ждала домработница. То есть поджидающая женщина могла быть и мамой Тани, и английской королевой, но скорее всего данная особь женского полу, в байковом халате с бордовыми цветами по оранжевому полю, с общипанными косицами, закрученными в баранки над ушами, в разношенных мужских клетчатых тапках, называлась Светой. Будь она индюшкой, заняла бы на Дне благодарения первое место по объему, весу, сальности и дебелости. Мечта поэта, если поэт повар.

— Хозяева велели глянуть на вас, прежде чем в квартиру заводить. Ничего, можно пускать.

Домработница подошла к двери, выдала четыре звонка в ритме начала «Героической» Бетховена. Олег понадеялся, что ему показалось…

Квартира поражала роскошью прямо с коридора. Напротив витражных дверей стояли супруги Туркины, смотрели на Олега выжидательно. Справа, видимо из кухни, выплыла Татьяна с бубликом в руках. Ненакрашенная, в желтом спортивном костюме, она смотрелась переростком-восьмиклассницей.

— Здрасьте, Олег Данилович. Они мне не верят. Думают, опять вру.

Родители так и стояли истуканами. Олег вытер ноги и пошел к ним, протягивая для приветствия руку. Старший Туркин вяло приподнял локоть, и этот жест был единственным «живым». На лице супруги не дрогнули нарисованные дугой брови и не сместились ни на миллиметр глаза. Никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Да уж, с такими родителями странно, что у Татьяны только «даунство», могло быть что-нибудь и похуже.

Олег тряханул руку папаши, желая его разбудить. Истукан неожиданно запищал фальцетом:

— Прекратите ваши ментовские штучки, больно. Танька, проводи Олега Даниловича в гостиную, нам всем надо поговорить.

Невозмутимая супруга повернула голову на визг мужа, посмотрела пустыми глазами. Затем, повернув роскошный корпус вправо, медленно пошла вслед за дочерью. «Справа» оказалась не кухня, а поворот к следующей серии комнат. Татьяна небрежно пнула створки высоких дверей, вплыла в гостиную и села в одно из гигантских кресел, кроша бубликом на необъемную грудь. Она ждала, что будет дальше. Бублик у нее во рту исчез через четыре секунды. Олег наблюдал за исчезновением выпечки с интересом — все-таки это было действие. Оба родителя, сев в кожаные кресла, замерли сфинксами российской селекции.

— Тань, может, пойдем к тебе в комнату, мне надо пяток вопросов задать…

— Пойдем.

— Не пойдем.

Жена опять «никак» посмотрела на заговорившего мужа.

— Хорошо. — Олег расстегнул куртку и сел в свободное кресло. — Таня, что было вчера после того, как трактор въехал в библиотеку?

Супруги смотрели Олегу в лицо, выискивая в нем диагноз дочери. Татьяна стряхнула крошки от бублика на колени и ковер.

— Усман бросил меня на асфальт. Сказал: «Лежи и не рыпайся». На нас чуть машина не наехала. Двое мужчин велели нам сесть в машину. Я хотела сказать Усману, что не надо их бояться, у них даже пистолетов в руках не было. Но Усман испугался и сел в машину. А чего я одна буду на улице лежать? Я тоже села. Нас на дачу привезли. Один такой… пальто темно-синее, а волосы белые, как у детей Запашного, это циркач такой, у него два сына. Оба очень фигуристые и красивые. Я два раза их по телевизору видела. Фигуры у них обалденные. Они жонглируют и обезьян тренируют. В воскресенье передачу смотрела, талия у младшего потоньше будет, чем…

— Таня, что спросил человек в синем пальто?

— В пальто? А-а! Он спросил, где Илья брал порошок.

— И… что ты ответила?

Танечка поморгала коровьими глазами, посмотрела на родителей, на застывшую в дверях Свету с раскрытым от любопытства и нетерпения ртом.

— Я правду сказала. Я видела… тот порошок, что мне Илюха давал, он брал у Усмана. А Усман заорал, что я дура, что про другой порошок надо рассказать. Тот, что он давал, — белый, а нужно рассказать про черный.

— Черный?

— Ну. Прикинь. Я такой никогда не видела. Усман на меня орал, тогда я тоже на него орать стала. Нашел дурочку с переулочка. Что же я, не знаю, что порошки черные не бывают, это же не порох тебе. Про Илюху покричали, про Ленку и Эсфирь. Ленка-то неизвестно от кого беременна, но Илья прямо не отходил от нее последние полгода, с другими ей встречаться не разрешал.

— А потом?

— Потом? — Танечка покосилась на родителей, но ответила: — Потом мы с Усманом спать пошли, поздно уже было. А утром меня какой-то небритый, с усами домой отвез. И весь вечер вчера эти мужики с бешеными глазами, которые нас привезли, по телефону звонили. Я на их языке не понимаю, но цифры-то видно. Людмиле звонили и Ленке. Я сказала им, чтобы не надрывались, сказала, что вы их с собой забрали. Усман ругался — ругался с мужчинами. Такие они злые… противно. Спросили, где вы живете. Но я же не знаю…