Книга Страсть и судьба - Юджиния Райли

Дэмьен внимательно наблюдал за ее реакцией и теперь хмуро спросил:

— Кто этот Ван Гог?

— Это… — И тут Сара оборвала себя. Конечно же, он ничего не знает о Винсенте Ван Гоге. Она вспомнила год издания книги, лежащей на столике в нижней гостиной, и замечание Олимпии о войне и северянах, наводнивших Новый Орлеан. Если она действительно пропутешествовала во времени, очевидно, высадилась она задолго до расцвета творчества великого художника.

— Это голландский художник, чьи работы я как-то видела, — отговорилась она. — Он работает в очень похожей манере.

— Это работы моего брата Винси Фонтана, — жестко заявил Дэмьен, медленно обведя рукой комнату. — Я полагаю, вы получили подробные указания относительно ваших обязанностей в этом доме, мисс Дженнингс.

— Да, конечно, — поспешно подтвердила Сара. Она поняла, что даже если и она и обитатели дома посходили с ума, она готова просмотреть эту причудливую мелодраму до конца, потому что ей страшно нравится и Дэмьен, и работы его брата.

— Что ж, в таком случае, мисс Дженнингс, — продолжал Дэмьен, — осмотрите картины. Скажите, что вы думаете о них.

Сара медленно обошла комнату, изучая живопись во всех деталях. Она долго смотрела на пейзаж — болото, окутанное туманом. Ее восхитили деревья — их темные, корявые очертания, свисающий со стволов и веток мох. Задержалась взглядом на размашистой подписи художника. Потом остановилась перед ярким пейзажем с полевыми цветами, изумившись их радужной окраске. Затем ее внимание привлекло изображение дома в стиле «пароходной готики». Эта вещь сильно напоминала ее собственную, только дом был побелен и все ставни на месте, как это и было сто лет тому назад. При мысли об этом она вздрогнула.

Сара отметила, что даже в самых сияющих картинах, в мощных, преувеличенных мазках, присутствует скрытое страдание. Картины поражали, притягивали к себе с непреодолимой силой. Наконец она встала перед портретом человека с пристальными, полными боли глазами. Он был темноволос и явно красив, но лицо искажала мука, почти безумие. Глубокие тени лежали вокруг глаз, фон вокруг головы был дымно-красный.

Портрет души, пребывающей в аду. Все в этом лице было ей знакомо. Она повернулась к Дэмьену и вопросительно взглянула на него.

— Это вы?

Он подошел к ней и отрицательно покачал головой. В его глазах появилось выражение неизбывного страдания, родственного страданию темноволосого человека на портрете.

— Это автопортрет Винси.

Сара была поражена.

— Вы так похожи, что кажетесь близнецами.

— Винси на год младше, — сказал Дэмьен. Рот его вздрогнул, когда он добавил: — Мы потеряли его восемь лет назад.

— Какая жалость, — отозвалась Сара.

Но Дэмьен, кажется, не слышал ее. Он все еще смотрел на портрет. Она видела, что он находится в другом мире, запертый в своем собственном аду. Потом он пробормотал так тихо, что Сара подумала — не кажется ли ей это:

— Это должен был быть я.

Глядя на мученическое выражение его лица, она остро почувствовала, что ей понятна его боль. И конечно, последние его слова не предназначались для ее ушей. Не зная, что сказать, она смущенно повернулась и указала на дырочку в середине холста.

— Я замечаю, что почти все картины как-то повреждены, — сказала она.

Дэмьен, наконец, оторвался от созерцания портрета и кивнул.

— Именно поэтому вы здесь, — строго ответил он. — Когда янки заняли Новый Орлеан, они рыскали по окрестным плантациям. Тетя Олимпия услышала, что они двигаются к Белль Фонтэну, и велела слугам спрятать картины Винси и прочие ценные вещи в старом коттедже на болотах. И хотя коттедж выстроен из кедра, от сырости большая часть картин порвалась или потрескалась. — Он подошел ближе и напряженно посмотрел на нее. — Можно ли их восстановить?

От близости Дэмьена у Сары сердце застучало так, что его удары отдавались в голове. Воздух между ними буквально дрожал от электричества, а Дэмьен смотрел на нее так, как если бы его жизнь зависела от ее ответа. Она прикусила тубу, затем через силу кивнула.

— Да, я думаю, это можно, хотя очень трудно не наврать с цветом.

Что-то похожее на улыбку заиграло у него на губах и радостный блеск засиял в глазах.

— Но вы сможете это сделать?

— Да. — Саре самой стало легче, когда с ее помощью этот измученный человек испытал мгновенную радость.

— Прекрасно. — Счастливый блеск в глазах погас так же быстро, как и появился, и снова на его лице была маска. Жестом он указал на стол у стены.

— Думаю, вы найдете здесь все, что нужно.

Сара глянула на стол, уставленный банками с красками, бутылками с растворителями, кистями и тряпками.

— Да, конечно.

— Я полагаю, м-р Рильо информировал вас о финансовой стороне дела?

— А… да, информировал, — пробормотала Сара, глядя в сторону, чтобы он не заметил, что она врет.

— Значит, вы можете начать сегодня же. Идемте?

Огорчившись внезапным прекращением разговора, Сара кивнула, они вышли из комнаты, и Дэмьен запер дверь.

— Вы, конечно, хотели бы отдохнуть с дороги, мисс Дженнингс, — продолжал он все с той же отстраненной вежливостью, кладя ключ в карман. — Тетя позовет вас, когда будет готов ленч.

Так окончилась первая встреча Сары с Дэмьеном Фонтаном. Глядя, как он поворачивается и направляется к лестнице, Сара уже была готова окликнуть его, но сдержалась. Ей нужно какое-то время — разобраться во всем этом.

Она пересекла коридор и вошла в свою комнату, где была в относительной безопасности. Захлопнув за собой дверь, она прислонилась к ней и вздохнула глубоко и спокойно. Наконец-то она встретилась с Дэмьеном, и каким странным, но неотразимым человеком он оказался!

Она вспоминала все события прошедшего часа. Она медитирует в старом доме, затем просыпается, судя по всему, в прошлом веке. Хотя дом и сильно изменился, и пейзаж за окнами совсем другой, она знает в глубине души, что находится все на том же месте.

Она что, действительно сошла с ума? Все вокруг говорит о том, что она вполне живая, и живет при этом в XIX веке. Была даже некая причудливая логика в ее пребывании здесь: она художница, она приехала восстанавливать прекрасную, буйную живопись Винси Фонтэна. По сердцу у нее пробежал холодок при воспоминании о том, как Дэмьен спросил ее: «Вы та, за кем мы посылали?» Совершенно ясно, что никакой другой художник из Нового Орлеана не приедет, что каким-то образом ей предназначено оказаться в этом месте в это время.

Нужно ли объяснять Дэмьену и его тетке, откуда она на самом деле явилась? Нет, решила она. Если сказать им, что она попала сюда из XX века, они непременно решат, что она спятила. Она еще не поняла, реальны ли они, она не знает даже, реальна ли она сама. И если она скажет им правду, магия может разрушиться, и она опять окажется в том мире, где всегда ощущала свою неуместность.