Книга Дитя любви - Карен Робардс

– Я так и думала. В конце концов, Ник действительно твой старый приятель. А когда я сказала, что приглашаю его на твой день рождения, он с радостью согласился.

– От всей души поздравляю, Магдалена, – тихо произнес Ник, когда Мэгги взглянула на него. Глаза его улыбались, но лишь она могла разглядеть в них скрытую насмешку.

– Надо же, мистер Кинг, а я и не знал, что вы знакомы с Форрестами! – удивленно воскликнул подошедший Джеймс Брин, пожимая руку Нику и одновременно беря с подноса бокал шампанского. – Как идет бизнес с ночными клубами?

– Великолепно, – затягиваясь сигаретой, ответил Ник. – Мы расширяемся. Только что оформили покупку «Литтл Браун Кау» в Индиане и подумываем еще о двух клубах, но уже на этой стороне реки.

– Если решите обратиться в мой банк за кредитом, дайте знать.

– Уверена, что вы говорите это всем состоятельным людям, – пропела Баффи, вскинув глаза на Джеймса Брина и одновременно сжимая руку Ника. Вероятно, Брин не понял, что это своего рода пробный камень, но Мэгги сразу разгадала ее замысел: Баффи упорно пыталась прощупать финансовое состояние Ника и решить для себя, стоит ли заняться им всерьез.

Но, как ни странно, ей и самой было любопытно, чем же он занимается. Он сказал, что купил «Литтл Браун Кау», а на самом деле? На чьи деньги? Неужели на свои? Вряд ли. Когда она знала его, у него за душой не было ни гроша. А может – такую возможность нельзя исключать, – он занимается какими-нибудь махинациями? Выглядит и говорит он как вполне преуспевающий человек, да и в самой манере держаться явно чувствуется уверенность в себе, а это приходит только с деньгами, уж она-то знает, а впрочем, ничего удивительного: с его склонностью к авантюризму он всегда умел казаться таким, каким хотел. Никто не знает его лучше, чем она, по крайней мере, знала когда-то. А коли это в его интересах, так он может соврать и глазом не моргнуть, да так, что комар носу не подточит.

Но, в, конечном итоге, все сводится к одному вопросу: что он делает в Луисвилле? Не выскочил же он как чертик из табакерки только для того, чтобы отдать ей фотографии и пленку, в этом она не сомневалась. Она сердцем чуяла, что он что-то затеял, причем затеял недоброе. Но для кого? Если он замыслил одурачить Брина и местных банкиров, выдавая себя за бизнесмена и убедив их, что у него есть средства для покупки ночных клубов, ради Бога, это ее не касается. Но даже если он и вправду занимается законным бизнесом и у него действительно есть средства, то это также не имеет к ней никакого отношения. Как говорится – всего наилучшего. Только пусть оставит ее в покое.

Но оставит ли?

Стоило ей сопоставить факты, и она похолодела: если бы он действительно хотел оставить ее в покое, то не пришел бы сегодня в клуб.

Что ему от нее надо? Может, просто хочет завести нужные связи? Может быть, а может, и нет.

– Далеко не всем, – усмехнулся Брин. – Только тем, на ком мой банк имеет возможность заработать.

– Вы, по крайней мере, говорите напрямик, – рассмеялась Джоан Салливан, в то время как Эллен Брин укоряюще легонько толкнула мужа. Баффи же одарила Ника соблазнительной улыбкой.

Вдруг раздался звон вилки по стеклу, и все обернулись на звук. Подняв глаза, Мэгги увидела, что у стола, держа бокал и широко улыбаясь, стоит Лайл.

– А сейчас нас ждет великолепный торт, и я лично очень хочу его попробовать, – начал он. – Но прежде мы поздравим мою жену с днем рождения и пожелаем ей счастья, не так ли? Мэгги, дорогая, где ты?

Он обвел глазами зал, и Мэгги пошла ему навстречу.

– Ах, вот ты где! Иди сюда! – Он нашел ее глазами, затем его взгляд скользнул дальше и замер. Даже не оборачиваясь, Мэгги поняла: за ее спиной он увидел Ника. Взгляды мужчин встретились. На какой-то момент наступила тишина, и ей показалось, что сейчас она услышит электрический разряд и над головой блеснет молния: так бывает, когда в грозовом небе сталкиваются тучи.

Она застыла на месте, видя вокруг улыбающиеся лица гостей, которые ждали, пока она подойдет к Лайлу. Ощущая почти физически, как эти двое пожирают друг друга глазами, Мэгги невольно обернулась. Медленно подняв бокал и в упор глядя на Лайла, Ник улыбнулся ему невозмутимой, дерзкой, вызывающей улыбкой. Быстро посмотрев на мужа, она – и остальные двести человек – увидели, как его лицо побледнело, и он, чуть отступив назад, оперся рукой о стол.

– Все в порядке, Лайл? – Гамильтон поддерживал его под руку, обеспокоенно заглядывая в лицо. Тут же подошли еще человек десять, а Люси, бесцеремонно работая локтями, уже пробиралась к брату.

Мэгги подоспела в тот момент, когда Лайл, сбросив руку Гамильтона, выпрямился и, досадливо поморщившись, сказал:

– Да, все хорошо. И перестань кудахтать. Легкое головокружение, просто мне надо поесть.

– Да сядь ты, ради Бога! – Гамильтон был искренне обеспокоен.

– Говорю тебе, все хорошо. Где Мэгги?

– Я здесь. – Протиснувшись между Гамильтоном и Люси, она встала так, чтобы Лайл видел ее. На секунду он задержал на ней взгляд, и ее пронзил ледяной ужас: внутренне содрогнувшись, она прочла в этих холодных голубых глазах, что вечером ее ждет жестокое наказание.

Стиснув ей локоть, Лайл повернул Мэгги лицом к гостям. Глядя на обращенные к ней лица, она улыбалась, хотя кровь стыла в жилах. До сегодняшнего вечера он только раз смотрел на нее так; это случилось через несколько месяцев после рождения Дэвида, когда она еще не подозревала, какое чудовище скрывается под маской элегантности и напускной доброжелательности. В тот жуткий вечер она впервые по-настоящему увидела и узнала своего мужа. С тех пор воспоминания неотступно преследовали ее.

И сейчас, когда рука Лайла стискивала и прижимала ее к себе, она не сопротивлялась и, словно манекен, продолжала улыбаться. Не дай Бог, если кто-нибудь что-нибудь заметит! Держать стиль, работать на публику – вот семейное кредо Форрестов, и сейчас, как все они, она следовала ему неукоснительно.

– Как вы знаете, мы собрались здесь, чтобы поздравить мою жену с днем рождения. Тридцать лет назад она появилась на нашей грешной земле. Так давайте отбросим формальности и, выражаясь словами Марии-Антуанетты, поедим от души!

Лайл сделал знак пианисту, и тот заиграл традиционную мелодию «Желаем счастья в день рождения!». Гости дружно подхватили, а Мэгги, сияя улыбкой и изображая счастливую, горячо любимую жену, испытывала в этот момент совершенно противоположные чувства, стиснутая, словно железным обручем, рукой Лайла.

Стоило ей представить, что ждет ее вечером, когда они с Лайлом останутся одни, как от страха у нее на глазах выступили слезы.

Под завершающие аккорды гости зааплодировали, и Лайл, достав из внутреннего кармана пиджака маленькую плоскую коробочку, завернутую в блестящую серебристую бумагу и перевязанную серебряной ленточкой, торжественно вручил ее Мэгги. Не переставая улыбаться, она приняла подарок и, стараясь унять дрожь в руках, принялась развязывать ленточку. Все, что делал Лайл, включая женитьбу на молодой девушке, на которую он смотрел как на приобретение, и празднование, устроенное по случаю рождения сына, делалось «на публику», и ежегодная демонстрация подарков жене не была исключением. Мэгги прекрасно понимала, что если бы он не жаждал поразить многочисленных знакомых, коллег и деловых партнеров, показывая, как он заботится о жене и какие деньги тратит на подарки, то никогда и не вспомнил бы о ее дне рождения.