Книга Похождения соломенной вдовы - Галина Куликова

— Кто ждет? Что я, фамилию его спрашивала? — явызывающе выпятила накрашенные губы. — Давай пальцем покажу.

Он неохотно отступил. Я медленно прошла мимо первых двухстолов, судорожно шаря глазами по сторонам.

Встреча деловая, значит, обе стороны уже должны быть наместе. Не этот, и не этот, и не этот…

И тут я увидела его. Моего Туманова. Настоящего! Он сидел уокна в компании двух мужчин лицом к залу и что-то говорил, приятно улыбаясь.Жемчужно-серый костюм и шикарная плоеная рубашка были мне незнакомы. Я сбиласьс шага, на секунду закрыла глаза и, сделав три глубоких вдоха-выдоха, двинуласьпрямо к нему.

Я переставляла ноги медленно и осторожно, потому что впрямом смысле слова боялась потерять равновесие. Когда я подошла на достаточноблизкое расстояние, он поднял глаза и заметил меня.

Я остановилась и прижала руку к груди. В горле появился ком.Наверное, это полуфабрикат моих слез. Только не разреветься сейчас, здесь,только не разреветься.

Туманов посмотрел на меня взглядом, поразившим мое сердце —ничего не выражающим. Не узнающим. Такое впечатление, что он видит меня впервыев жизни.

— Юра? — спросила я одними губами.

— Простите? — он сдвинул брови, и они сложилисьнад его переносицей в знакомый мне треугольник. Он всегда так делал, когдасталкивался с чем-нибудь непонятным или удивительным.

— Юра! Это я, Валерия, твоя жена, — шепотомсказала я. Но он услышал и торопливо поднялся.

— Извините, я не совсем понял. Вы ко мне обращаетесь?

— Юра, не делай вид, что ты меня не знаешь! —пытаясь убрать дрожь из голоса, уже громче сказала я. — Зачем ты уехал изМосквы? Объясни мне, пожалуйста!

Деловые партнеры Туманова так сильно вывернули головы, чтоузлы их шелковых галстуков уехали куда-то за уши. Оба держали на отлете вилки снанизанными на зубцы кусочками закуски. Спиной почувствовав приближениеразволновавшегося распорядителя, я попросила:

— Можно я на минутку присяду? Извини, пожалуйста, забеспокойство. Мне Котенков сказал, где тебя найти.

Услышав фамилию начальника, Туманов сдался и выдвинул дляменя стул. Тактичные партнеры встали и пошли в уборную..

— Простите, а вы кто? — спросил муж, оглядываяменя так, словно я была незнакомкой. Даже, может, и прекрасной незнакомкой, нодля меня и это было чересчур.

Почему он меня не узнает? Этот непонимающий взгляд… Ужасно.Может, ему ввели какую-нибудь сыворотку, чтобы он забыл меня? То, что он меняне узнавал, было совершенно очевидным. И я растерялась. Действительно, чтоможно узнать у человека, который не помнит прошлого? Я не могла придумать, чтоу него спросить. И некоторое время сидела молча, хлопая ресницами и шевелягубами. Наконец голос все-таки прорезался.

— Как ты здесь очутился? Я имею в виду в Питере?

Почему ты уехал из Москвы? — Я задала те вопросы,которые всю дорогу мучили меня.

— Я вас не понимаю, — с неуверенной улыбкойответил он. — Я приехал в этот город еще студентом. Учился здесь винституте. В Москве жили мои родители.

— Какие родители? — помертвела я. — Ты жесирота, воспитывался в детском доме.

— Извините, девушка, но вы меня явно с кем-то путаете.

Если бы он лгал и я застала его врасплох, то никогда не смогбы сыграть столь убедительно. Я, конечно, прожила в браке всего месяц, новсе-таки немножко успела познакомиться с его реакциями.

— Юра, с тобой что-то сделали! — убежденно сказалая, чувствуя, как по лицу разливается жаркий румянец. — Изменили тебепамять. Возможно, это какой-то эксперимент. Я расскажу тебе правду. Мыпоженились с тобой всего лишь месяц назад. Познакомились в подмосковномпансионате «Елочки». Мы…

Я не успела закончить предложение, потому что Туманов, всеэто время недоверчиво качавший головой, перебил меня:

— Говорю же вам, вы ошибаетесь! Я действительно женат.Только не на вас. У меня двое детей. Не могли же им тоже изменить память, каквы думаете?

— Может, их подговорили! — не пожелала сдаватьсяя.

— Несмышленых ребятишек? — рассмеялся тот. —Извините, но вы срываете мне деловую встречу.

— Можно мы поговорим потом, позже, когда тыосвободишься?

Такая перспектива его явно не порадовала. По лицу пробежалатень сомнения и даже некоторого испуга. Неужели он тоже принимает меня засумасшедшую?

— Не хотите чего-нибудь выпить? — нервно предложилТуманов, придвигая ко мне чистый бокал. Я молча кивнула.

Он налил мне вина, я опрокинула его в рот и проглотиланесколькими глотками, словно сок.

— Еще?

Я снова кивнула и снова залпом выпила. Внутри стало тепло игорько. Комок, стоявший в горле, растаял и превратился в соленую воду, котораяпотекла, откуда ей и положено — из глаз. Туманов покачал головой и протянул мнесалфетку. Я уткнулась в нее лицом и всхлипнула.

Может быть, у Туманова есть брат-близнец? Одного мальчикародители оставили себе, а другого отдали в детдом? Тогда бы это все объяснило.Но представить себе таких ужасных родителей было выше моих сил. Возможно, онибыли бедными и больными и не могли вырастить двух детей одновременно?

— Простите мой странный вопрос, но сколько было летвашей маме, когда вы родились?

Глаза Туманова в прямом смысле слова полезли на лоб. Онсуетливо огляделся по сторонам, словно искал путь к отступлению. Кажется, меняснова приняли за сумасшедшую! Это уже переходит всякие границы. Я такразозлилась, что повторила свой вопрос гораздо более жестко, убрав просительныеинтонации.

— Так сколько ей было лет?

— Двадцать четыре, а что?

— Ваша семья нуждалась? То есть вы бедно жили?

— Простите, дорогая, мне как-то не по себе, —нервно хихикнул Туманов, наливая вина и себе. — Ну, подумайте сами!Незнакомая девушка подсаживается к вам в ресторане и заявляет, что вы ее муж. Апотом начинает допрос. Ее интересует, в том числе, не нуждалась ли моя семья.Это, по-вашему, нормально?

— Вам, конечно, трудно уловить смысл в моих вопросах,но, уверяю вас, позже, когда мы поговорим по душам, вы все поймете.

Туманов выпрямился так быстро и резко, словно его ощутимокольнули в спину.

— Когда это мы поговорим с вами по душам? Не-е-ет,дорогая моя, ничего не выйдет. Не знаю, какие у вас на меня виды, но ясовершенно не намерен… Черт, да вы срываете мне деловую встречу! И откуда вызнаете Котенкова?

Слушая его, я совершенно отчетливо поняла, что душевнопоговорить нам действительно не светит. Если только мне удастся приколотить егогвоздями к стулу, только тогда он выслушает все, что я хочу ему сказать.