Книга Стальной рассвет. Пески забвения - Сергей Лобанов

Стрелы сыпались и сыпались, поражая плохо защищённых ополченцев, да и в самой фаланге падали сражённые воины. Строй сразу же смыкался, но не было уже плотного частокола выставленных копий. Они торчали во все стороны, потому что людям приходилось удерживать равновесие при подъёме, надёжнее ставить ноги, соскальзывающие на сухих осыпях. Конница уже отстала, оголив фланги, да и часть пеших на самих флангах остановились, поскольку перед ними начинался подъём непосредственно на холмы. У военачальников хватило способностей организованно отвести лишних людей. Сейчас их всех в спешном порядке перестраивали, создавая вторую линию наступления. Заносчивые аджеронские всадники выкрикивали ругательства и проклятия в адрес глупых, по их мнению, военачальников колмадорийского войска. Но по всему чувствовалось, что они не прочь выйти из ещё не начавшейся схватки. Выстроенные, наконец, в боевой порядок пешие и конные воины остались на месте, наблюдая за сражением, завязавшимся на возвышающейся перед ними местности.

Удар фаланги был страшен. Трещали копья, в ярости ревели тысячи глоток. Первые ряды манипул снесло этим ударом. Легионы, не имеющие таких длинных копий и выстроенные совсем иначе, не способные от этого сдерживать напор фаланги, попятились, смешивая свой строй. Сариссы колмадорийцев вонзились в щиты энгортов, пытающихся ударами мечей перерубить копья, но они оказались защищены стальными накладками. Некоторые энгорты пригибали свои щиты к земле, стараясь таким способом избавиться от копий, отводили руками сариссы в сторону, а нападающие ещё сильнее били, пробивая щиты и незащищённые тела противника. Частокол сарисс был настолько густ, что все попытки легионеров оставались тщетны.

Перед тем, как произошло столкновение, часть передового строя ополченцев, метнув копья, дротики и камни из пращей, убив и ранив какое-то количество врагов, сшиблась с первыми манипулами и частично смешала строй энгортов. При приближении своих, ополченцы отхлынули в стороны, освобождая место для фалангистов. Теперь в их задачу входило сражение на флангах. Те же, кто не успел или не захотел уходить, попадали на колени и, накрытые тысячами копий, стремительно ползали на четвереньках и рубили энгортов по ногам, тыкали мечами им в пах и в животы. Началась свалка, под копьями всё оказалось устлано убитыми и ранеными. Окровавленные, озверевшие люди, ползая по телам, дрались врукопашную, хрипя и напрягая все свои силы.

Фаланга продавливала строй противника отчего-то очень уж легко, как показалось Эрлу, мечущемуся под копьями и поражающему врага. Легионы, теряя воинов, пятились, местность продолжала идти вверх.

Неожиданно с обоих холмов, из-за которых конница аджеронов и часть пехоты не смогли протиснуться в распадок, пошла лавина всадников. Они давили лошадьми, кололи дротиками и рубили мечами плохо защищённых ополченцев и фалангистов, смешивая их боевой порядок. В этой рубке всё перемешалось. Крики ярости, боли, звон мечей, ржание…

Сражённые пешие падали под ноги лошадей, туда же валились убитые всадники, лошади с распоротой требухой били в агонии ногами, убивали и калечили коваными копытами подвернувшихся…

Перестроиться фаланге и вновь ощетиниться копьями мешало отсутствие ровной площадки. Зато конница энгортов, разогнавшись с холмов, врезалась в пеший строй, смяла его, опрокидывая, топча, рубя мечами, поражая дротиками…

Потрёпанные и поредевшие манипулы дружно отступили назад, просачиваясь через своих. И тут единой мощью зазвучали многочисленные трубы, легионы встали, как вкопанные, сомкнув щиты. Никакое давление фаланги уже не могло сдвинуть их. Кто-то из легионеров, обливаясь кровью, ещё падал, ещё продолжали выгибаться и трещать сариссы, ещё ревели яростно глотки сражающихся, но потерявшая строй фаланга уже не давила прежней силой, а с боков её продолжала разрушать кавалерия.

Энгорты перешли в наступление. Надвигались всё новые и новые легионеры, продавливая вражеский строй, неся смерть. Фаланга начала распадаться, сариссы стали почти бесполезны, многие воины выронили их, схватились за мечи. Воспользовавшись этим, энгорты небольшими отрядами проскальзывали между поредевших копий и вступали в рукопашную.

Напирающие сзади шеренги фаланги остановились и стали пятиться, отдаляясь от первых шеренг, пытаясь опустить копья и создать вторую линию, способную продолжить атаку. Но энгорты, понимая весь риск этого, не давали фалангистам перестроиться. Они, пригибаясь, подныривали под ещё не полностью опущенные сариссы, сближались вплотную, используя инерцию броска и уклон местности, врезались в строй и пускали в ход мечи.

Началась всеобщая свалка. Повсюду валялись брошенные сариссы, где-то в последних шеренгах они ещё торчали вверх, но создать необходимого единого давления уже никто не мог. Между брошенными длинными копьями метались люди, в остервенении сшибаясь, размахивая мечами, закрываясь щитами, падали, пытались подняться, кому-то это удавалось, остальные лежали вповалку поверженные, истекая кровью.

Конница энгортов продолжала топтать почти уничтоженные фланги. Видя это, военачальник конницы аджеронов, так и не вступившей в сражение, отдал приказ к отступлению. За ними побежали пешие. Командиры проклинали их и призывали вернуться, чтобы помочь сражающимся, но остановить повальное бегство они уже были не в силах. Паника особенно усилилась, когда многие увидели, как наместник, находившийся всё это время в тылу войска в окружении придворной знати, припустил коня, покидая место сражения.

Мечущийся на коленях под копьями Эрл уже был весь в чужой крови, оставаясь невредимым: кольчуга спасала от многочисленных опасных ударов клинков. Он неустанно разил мечом, когда почувствовал, что сариссы вдруг поредели, а сзади началась жестокая рубка. Сгруппировавшись, Эрл с силой поднялся, спиной раздвигая сариссы. В эти промежутки сразу же полезли энгорты. Ближних к себе он рубил мечом. По сторонам легионеры протискивались всё дальше, обходя юношу, углубляясь в кучу уже сражённых, пролезая через неё, врываясь в фалангу на помощь другим легионерам, закрепляя успех.

Юноша вырвал из-под копий свой щит, отталкивая сариссы, стараясь выбраться из их плена. То же самое проделывали другие ополченцы, не потерявшие самообладания. В этой свалке и неразберихе никто не обращал на них внимания, разве что случались сшибки, кто-то погибал, а кому-то удавалось продолжить схватку.

Всё место сражения стало напоминать бурелом из тонких длинных стволов вперемешку с окровавленными телами сотен и сотен воинов, десятками убитых лошадей. Повсюду валялись щиты, мечи, шевелились раненые, метались сражающиеся. Вопли, бой барабанов, ржание лошадей, лязг мечей, их удары о щиты и самих щитов между собой, топот ног разносились по окрестностям, порождая многоголосое не затухающее эхо…

Эрлу удалось вырваться из копий на свободу, он вклинился в жестокую свалку, постепенно скатывающуюся вниз, откуда фаланга начала наступление, откуда уже бежала аджеронская конница, часть пеших, наместник со своим окружением. Шедшие в последних шеренгах воины, не попавшие в эту свалку, тоже побежали, бросая сариссы и горестно крича:

«Увы, нам! Увы!».

Часть конницы энгортов устремилась за ними в погоню, рубя мечами беглецов, устилая их телами пустошь.