Книга Джинн из консервной банки - Людмила Милевская

Радуясь предстоящей свободе, она прощалась с мужем особенно нежно. Даже пустила слезу. Впрочем, он не слишком это заметил.

– Ангел мой, надеюсь ты не будешь скучать, – машинально бросил он жене, уносясь мыслями в предстоящие события своей деловой жизни.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Ольга, глядя на мужа, но вспоминая пронзительно-синие зовущие глаза Игоря.

Павел Александрович шутливо погрозил пальцем домработнице и сказал:

– Смотри, Марина, Гошу забираю с собой, следовательно оставляю свою бесценную драгоценность на полное твое попечение. Головой будешь отвечать за нее. Головой!

Девушка усмехнулась.

– Головой! – еще раз повторил Павел Александрович для пущей убедительности.

– Вы же еще вчера утверждали, что у меня нет головы, – зловредно напомнила Марина. – Так что, скорей всего, отвечать мне придется тем местом, которое у меня вместо головы.

– Негодница, – опять шутливо погрозил пальцем Павел Александрович и, в последний раз механически обласкав жену, вышел из дома.

Поскольку Георгий поехал с отцом, было решено, что Ольга не будет провожать мужа. Она постояла на залитой солнцем площадке, помахала рукой вслед удаляющемуся автомобилю и радостно побежала в дом. Внутри все пело: «Свобода! Долгожданная свобода!»

Муж уехал, Георгий уехал, домработница была заблаговременно отпущена. Когда Ольга вошла в холл, Марина уже решительно стягивала с себя белый фартучек и поспешно снимала дорогую кружевную наколку.

– Ну, я пошла?

– Да, да, конечно, – рассеянно ответила Ольга, даже не взглянув на Марину.

Она думала об Игоре. Его синие глаза тревожили ее, волновали.

– Я так поняла, что вернуться должна не позже следующей субботы?

Ольга вздрогнула:

– Что?

– Я так поняла, что вернуться должна не позже следующей субботы, – повторила Марина.

– Нет, лапушка, лучше на день раньше. Мало ли что? Вдруг они прилетят до срока.

– Усвоила. Значит до пятницы?

– До пятницы, – согласилась Ольга.

Марина чмокнула ее в губы. Ольга вяло откликнулась на ее поцелуй.

– Ангел мой! – шутливо воскликнула Марина, явно подражая Павлу Александровичу. – Что с тобой? Ты сама не своя!

– Все в порядке, – отмахнулась Ольга.

– Не ври!

– Иди, а то на автобус опоздаешь, – рассердившись, нетерпеливо прикрикнула Ольга.

Марина удивленно подняла брови и, пожав плечами, направилась к двери.

– Да, полуфабрикаты в первом холодильнике, – напомнила она, – фрукты во втором. Продуктов должно хватить на две недели.

У двери она приостановилась и озабоченно посмотрела на Ольгу.

– Ладно, иди уже, – снова рассердилась та. – Как-нибудь разберусь.

– Я, как обычно, тщательно расписала твою диету. Тетрадка на столе.

Ольга притопнула ногой:

– Уйдешь ты наконец?

– Уйду! Еще без меня заскучаешь!

И Марина возмущенно хлопнула дверью.

«Заскучаю, как же, – с блаженной улыбкой мысленно ответила ей Ольга, – держи карман шире».

Ожидание было мучительным. Оставшись одна, Ольга неприкаянно слонялась по огромному дому. Поднявшись на второй этаж, она открыла окно в спальне и минут двадцать наблюдала за садовником, возившимся в проснувшемся от зимней спячки саду.

Ольга его не видела. Мысли ее крутились вокруг Игоря. Ольга ждала его звонка и сожалела только о том, что там, в кафе, была слишком неприступна.

«Что мне мешало попросить его визитку? – ругала она себя и тут же оправдывалась: – Но кто же знал, что Павел так быстро уедет, да еще Жоржа прихватит с собой? Кто знал, что все так удачно сложится? Кто знал, что буду свободна?»

Ожидание было мучительно, томила неизвестность, но многоопытная Ольга в глубине души была уверена, что ее новый знакомый уже знает об отъезде Павла Александровича.

«Насколько я разбираюсь в мужчинах вообще и в таких как Игорь в частности, звонок должен раздаться с минуты на минуту, – успокаивала она себя. – Раз он на вернисаж проник, уж здесь-то проще, я в доме одна: Игорь не упустит возможности продемонстрировать свои дерзость и настойчивость».

Но звонка все не было и не было. Ольгу уже охватили сомнения.

«Неужели сорвалось? – с тоской думала она. – Неужели я ошиблась? Жаль, такой захватывающий наклевывался адюльтер. Можно было великолепно встряхнуться, размять свои застоявшиеся чувства. Но как же так? Почему он не звонит? Не могу поверить, что он охладел. Красавчик явно был у меня на крючке.»

Ольга взглянула на часы. Павел Александрович и Георгий уже наверное в Киеве.

«Я слишком спешу. Он бережет мою репутацию, сама же просила об этом, – успокоила она себя. – Но слишком уж бережет, самолет давно приземлился. А вдруг это не так?»

Ольга набрала справочную службу аэропорта; противный скрипучий голос подтвердил:

– Самолет совершил посадку в Киеве.

«Ничего не понимаю. Почему он медлит? Вероятно моему красавчику помешали какие-то непредвиденные обстоятельства,» – не сдавалась она.

Сердце говорило, что он должен, должен с минуты на минуту позвонить. Сердце ее никогда не обманывало. Не обмануло и на этот раз: когда Ольга уже была близка к отчаянию, наконец прозвучал долгожданный звонок, который подействовал на нее как сигнал трубы на кавалерийского коня.

– Это Игорь! – воскликнула она, бросившись к телефону.

Уверенность мигом вернулась к Ольге. Она уже не сомневалась: звонил именно ее новый синеглазый знакомый.

– Алло!

Она постаралась придать своему голосу ленивые и равнодушные интонации.

В трубке раздался томный приглушенный баритон, украшенный легкой хрипотцой:

– Ольга…

Она сразу узнала этот голос, хотя никогда прежде не слышала его по телефону. Узнала по характерным оттенкам, легкому придыханию. Узнала! Но не подала вида.

– Кто говорит? – строго спросила она.

– Это я, Игорь…

– Какой Игорь?

– Ольга, не мучай меня. Я знаю, ты ждала моего звонка.

Эта фраза прозвучала хуже пощечины. Самоуверенность мужчины лишала Ольгу в собственных глазах всех баллов.

– Судя по нахальству, это мой случайный знакомый. Посетитель придорожных забегаловок, – с презрением произнесла она.

– Ты обиделась?

– Наглец, не льсти себе, – холодно ответила Ольга, собираясь вешать трубку.

Один бог знает, как ей не хотелось этого делать. Но лицо горело от обиды, сердце бешено колотилось в груди. Он решил, что она ждала его, его, этого молокососа! Кто он такой? Ничтожество!