Книга Тигры в красном - Лайза Клаусманн

— Нам уже не десять лет, мы не можем просто так гулять где ни попадя.

Эд промолчал.

— Ну ладно… тогда… — Дейзи не смогла придумать еще какую-нибудь угрозу. — Но сейчас убирайся. Я хочу переодеться.

Услышав, как Эд спускается по лестнице, Дейзи сорвала с себя джемпер и юбку, в которые мать нарядила ее сегодня утром, и натянула зеленые клетчатые шорты и белую хлопковую блузку. Надела удобные ботинки на плоской подошве и посмотрела на себя в зеркало. Мать стригла ее под «боб» — локоны слишком заурядны, — но Дейзи мечтала о длинных волосах, собранных в конский хвост, который прыгает из стороны в сторону за спиной.

Ноги у нее были еще бледными для шортов, а светлые волосы, взмокшие от пота, закручивались вокруг лица.

Потеют только лошади. Мужчины покрываются испариной, а женщины — румянцем.

Дейзи знала, что мать не одобряет шорты, но сама считала, что в них она кажется старше. А то выглядит как младенец — вылитый пупс с коробки детского питания, со светлыми кудряшками и глазами как блюдца, так что тут на любые ухищрения пойдешь.

— Адовы колокольчики, — прошептала Дейзи своему отражению.

Услышав, как Скарлетт ОʼХара произносит эти слова, она тотчас поняла, что они просто специально созданы для нее самой. Выражение это помогало ей почувствовать себя взрослой. Ее персональная фраза, делающая ее похожей на своенравную красотку с плантации.

Спускаясь по лестнице, Дейзи услышала джаз, так любимый матерью, — завели проигрыватель, к которому мать никому не дозволяла прикасаться. У Дейзи была пластинка Чака Берри, которую она купила в магазине «Все за пятак-четвертак», но пластинка так и валялась нераспечатанной в ее комнате.

В голубой гостиной она нашла Эда, он смотрел на террасу, где сидели мать с тетей Хеленой. Он обернулся и прижал палец к губам.

— Хелена, я не понимаю, почему ты позволяешь ему так с собой обращаться, не понимаю, — говорила мать, отбрасывая с лица черные локоны.

— Эйвери много работает, — произнесла тетя Хелена почти шепотом. — Я не возражаю. Я… — Она замолчала, затем сказала: — Дела были, ну, не очень хороши в последнее время. Перед нашим приездом случился этот инцидент с Биллом Фоксом, ну ты знаешь, продюсером. Это я виновата, правда.

Дейзи надеялась узнать побольше об инциденте, но мать он, похоже, не интересовал.

— Твой муж дурак, — сказала она, даже не потрудившись понизить голос. — Он просто чертов дурак, и ему повезло, что сумел заполучить тебя.

Дейзи посмотрела на Эда. Его лицо было безучастно, но глаза потемнели, совсем чуть-чуть, как это бывало, когда он сосредотачивался на чем-то.

— Ох, я не знаю… — сказала тетя Хелена, и хотя Дейзи видела только затылок, но поняла, что тетя вот-вот расплачется.

— Хелена, это длится уже много лет.

Дейзи дернула Эда за руку и прошептала:

— Пойдем.

Внезапно мать повернула голову и уставилась на окно, за которым они подслушивали.

— Вы двое куда-то собрались? — спросила она, точно их подслушивание было самой естественной вещью на свете.

— Мы идем на «Палубу», — поспешно ответила Дейзи, выходя на террасу.

Эд медленно шел за ней.

— Хорошо. Можете взять из моей сумочки пятьдесят центов и купить себе моллюсков. — Когда никто из них не шелохнулся, она добавила: — Сумочка в кухне. — И бросила взгляд на Дейзи.

Тетя Хелена так и не повернулась к ним. В руке у нее был стакан со скотчем. Сколько Дейзи себя помнила, у тети в руке всегда был стакан со скотчем. Дейзи иногда нюхала скотч в графинах отцовского бара или улавливала этот запах в его дыхании, когда он целовал ее на ночь, и образ тети Хелены, мягкой и белокурой, вставал перед глазами. Обычно отец пил джин с тоником. Дейзи знала, потому что иногда он позволял ей готовить для него коктейли. Ей нравился бар, с коллекцией шейкеров и радугой разноцветного стекла. Красивые графины, хрусталь ее бабушки, с серебряными пластинками, на которых витиеватыми буквами выгравировано название напитка. Отец научил ее сперва наливать джин, потом класть лед. Довершаем тоником из стеклянной бутылки, выжимаем в бокал четвертинку лайма и бросаем ее туда же. Дейзи нравилось смотреть, как шипит тоник, когда в него падает лайм.

— Пойдем, — повторила Дейзи.

— Ступай, Эд, — велела мать. — Составь компанию Дейзи. Нам с твоей мамой нужно многое наверстать.

Без единого слова Эд развернулся и пошел обратно в дом. Дейзи последовала за ним через холл в летнюю кухню, большую и светлую, с огромной белой плитой, которую Дейзи не позволялось трогать. Здесь было светлее, чем в зимней кухне, которую давно превратили в бельевую. Через холл от кухни располагалась оранжерея, выходящая на подъездную дорогу и заднюю лужайку, лужайку окаймляли голубые гортензии ее покойной бабушки. (Мать говорила, что голубые гортензии — редкость, они стали такими, потому что бабушка удобряла их кофейной гущей.)

— Просто не верится, что она ни слова не сказала про мои шорты, — удивилась Дейзи, вытаскивая кошелек из сумочки матери.

— Да кого интересуют твои шорты.

— Ну да, — смущенно произнесла Дейзи и принялась напевать «Веселую малиновку».[12]— Ты готов?

Эд молча смотрел на нее. Его глаза напомнили Дейзи серебряную чешую маленькой рыбки-приманки из рыболовного магазина.

— О, — пробормотала она. Попинала носком ботинка ножку кухонного стола. — Я уверена, что это ерунда. Люди все время такое говорят.

— Кто все время такое говорит?

— Ну в кино, например. — Она внимательно посмотрела в глаза Эду, погадав, не чокнутый ли он. — Это же просто болтовня.

Люди болтают. Леди не слушают.

— Ты ничего не знаешь, — возразил Эд. — О Голливуде уж точно. Там все по-другому.

— Слушай, давай не будем думать об этом. Пошли, можем не брать велики, будем топать пешком всю дорогу, если хочешь.

У «Палубы» туда-сюда бесцельно моталась малышня, смеялась и жевала хот-доги, завернутые в вощеную бумагу, и жареных моллюсков из полосатых коробочек — и так целыми днями. Это была всего лишь лачуга с навесом над кухней и стойкой для заказов, но там всегда встретишь кого-нибудь из знакомых. Возле стены дощатого строения можно было насчитать с дюжину велосипедов, а у каменной ограды через дорогу сидела целая компания — болтали и строили друг другу глазки.

— Я возьму ракушек, — сказала Дейзи, сжимая в ладони нагревшиеся четвертаки. — А ты найди нам местечко.

Дейзи сделала заказ у прыщавого парнишки и ждала, привалясь спиной к стойке, рассматривая местное общество. Глядя на Эда в компании других ребят, она ощутила легкий укол в животе. Не такой уж он и правильный. На самом деле многие ребята считали его таинственным, даже крутым, как же, из Голливуда, в линялом джинсовом комбинезоне и солнечных очках «Рэй-Бэн». Просто он был другой, он смотрел на людей так, как ее мать смотрит на дыни в супермаркете. Большинство этого даже не замечало. А те, кто замечал, старались держаться от него подальше. Дейзи это не пугало, но огорчало и немного беспокоило.