Книга Нечисть, или Тайна старинной шкатулки - Диана Бош

— Это потому, что у тебя никогда не было такой проблемы.

— Вот видишь! Значит, польза от общения есть, а вреда пока не наблюдается. Так что забей на свои сомнения, подруга, и не парься.

— Откуда жаргон? — мрачно поинтересовалась Есия.

— Наслушалась от племянника, он у меня сейчас гостит. Ладно, дорогая, пошла я на свой последний этаж. Если что — звони. А еще лучше — приходи в гости. У меня такой ликер есть! — Она закатила глаза, изображая неземное блаженство.

— Знаешь, сегодня никак. Проводишь своего племянника, тогда и посидим.

Закрыв за Софьей дверь, Есия снова достала шкатулку с дневниками Марфы и села за стол. Разбирать мелкий убористый почерк было трудно, но чрезвычайно интересно. Она так увлекалась чтением записей своей прародительницы, что забыла обо всем на свете. Мысленно унеслась в те далекие времена, когда не было телефона, Интернета и по улицам не чадили в огромном количестве автомобили.

«Это был страшный для меня день, — писала Марфа. — Герман, мой Герман, которого я когда-то так любила и ненавидела одновременно, лежал недвижим у моих ног. А я смотрела на него и не верила, что это происходит на самом деле…»

Дальше Марфа писала, что не сразу поняла, что Герман отравился. В первый момент ей показалось, будто он просто опьянел и свалился замертво. Но уже в следующее мгновение паника охватила ее. Она, как и раньше в ссорах с Германом, окаменела. Только верная служанка Груня вдруг закричала, засуетилась вокруг хозяина и кинулась потом звать доктора.

Ночью Есии снились прапрабабка Марфа и Герман: они гуляли вместе по цветущему лугу, и на голове у Марфы красовался душистый венок из полевых цветов. Она смеялась и кружилась, расставив руки, а Герман с улыбкой смотрел на нее.

Он оказался высоким белокурым мужчиной, с длинными тонкими пальцами и сногсшибательной улыбкой. Такую сейчас назвали бы голливудской, но, понятное дело, Марфа об этом не знала.

Есия даже не поняла, в какой момент своего сна она перестала быть в нем сторонним наблюдателем. Она вдруг все увидела глазами Марфы. Почувствовала ее волнение, ее любовь. Любовь юной девочки, которая с замиранием сердца смотрит на своего жениха. Когда Герман поворачивался, она ловила его взгляд и тонула в его синих смеющихся глазах. И от его взгляда у нее слабели ноги и кружилась голова.

До их свадьбы оставалось четыре дня.

* * *

Утро выдалось безветренное и солнечное. Деревья, за ночь припорошенные снегом, выглядели волшебными игрушками, только по чистому недоразумению оказавшимися на улицах обычного города. Спешащие по своим делам прохожие улыбались и щурились от яркого солнечного света, отраженного мириадами кристалликов-снежинок.

Есия, торопясь на работу, тоже не могла сдержать улыбку. Если бы не морозец, ощутимо похватывающий за щеки, она бы предпочла не уходить с улицы, где все такие доброжелательные и веселые.

В это время пожилой мужчина по имени Максим Трофимович неторопливо шел, опираясь на видавшую виды, но все еще щегольскую тросточку, на Преображенский рынок.

Цельное коровье молоко — его слабость, любовь с давних времен. Тогда его, раненого молодого парнишку, выхаживала в госпитале юная медсестра Верочка. Сама родом из деревни, она раз в два дня привозила из дому баночку молока. И вместо того, чтобы пить самой, поила Максима.

Правда, об этом Максиму Трофимовичу стало известно позже, когда он случайно встретил на ялтинском курорте повзрослевшую Верочку. Изрядно раздобревшая, она первая узнала Максима Трофимовича и бросилась к нему на шею. К счастью, жены рядом не было, и прилюдной сцены ревности ему удалось избежать. Потом они с Верочкой долго сидели в маленьком кафе с видом на море и любовались белыми барашками волн. Они вспоминали свое прежнее житье-бытье, и Верочка жаловалась на жизнь. Сетовала, что была такой юной дурехой, что не смогла Максима Трофимовича окрутить. Он сочувственно улыбался и вытирал ей своим платком слезы. Верочка когда-то нравилась ему, но жениться на ней он не собирался.

У входа на рынок Максим Трофимович остановился и взял в руки резной туесок. Изящный орнамент обрамлял птицу с женским лицом — Сирин.

— Сколько эта прелестная вещица стоит? — спросил он у мужичка, продолжающего выставлять на стол деревянные поделки.

— Первому покупателю-мужчине — в полцены!

Максим Трофимович, не торгуясь, отдал запрошенную сумму. Пусть Сирин теперь у него живет, дом украшает да хлеб бережет.

Дальше он, проходя мимо прилавков, полюбовался на абхазские мандарины, снующую в аквариуме толстую, шлепающую губами рыбу и свернул в молочный павильон. Он всегда брал молоко у одной и той же молочницы, зная, что никогда она не обманет и не подсунет горького или снятого.

Встав в очередь, увидал Лидию Яковлевну — соседку, живущую в доме напротив.

— Доброго здоровья, — поприветствовал он ее.

— Доброго, — заулыбалась она. — Слышали, какое несчастье? Олежку Крайнева убили.

— Да что вы?! До меня доходили слухи о происшествии, но я как-то не придал этому значения. Думал, кто-то из залетных пострадал.

— Да-а, Олег был… — протянула Лидия Яковлевна. — И вот знаете, что самое ужасное, я же их, этих убийц, видела! Видела, как они у подъезда крутились, поджидали его. Ну откуда же я могла знать, что они ждут его, чтобы убить?! Трое их было, все такие неприятные, и курили одну за другой.

— Постойте, голубушка, а в какое время суток это произошло?

— Так около двенадцати ночи. Они пришли около одиннадцати и долго крутились возле подъезда. Я за ними в окно наблюдала. Как ни подойду, а они стоят. Странные такие. Знала бы, что так все обернется, подошла бы и пугнула их.

— Лидия Яковлевна, не корите себя. Ну что вы, голубушка, могли поделать? Вы бы их прогнали, они бы в другое место ушли, и все равно бы произошло то, что случилось.

— Конечно, если они Олега специально ждали. А если он случайной жертвой оказался?

— Вряд ли случайной, если ждали. Хотя всякое бывает.

— Ко мне следователь приходила, я все ей рассказала. Да толку-то что? Я ж из окна своего никого и не видала в лицо. Знала бы, так хотя бы очки надела. Жалко парня.

— А у вас телефон следователя сохранился?

— Конечно! — обрадовалась заинтересованности Максима Трофимовича Лидия Яковлевна.

Они расплатились с молочницей и пошли вместе домой, делясь последними новостями. Потом Максим Трофимович поднялся за Лидией Яковлевной к ней в квартиру и переписал номер телефона с визитки.

* * *

— Есия! — Игорь перегородил дорогу, не давая войти в кабинет. — Нам нужно поговорить.

— Нет.

— Да что ты заладила — нет да нет. Я вчера от тебя много раз это уже выслушал.

Есия молчала и спокойно улыбалась. Игорь же блистал остроумием. Отбушевав, он затих и недоуменно уставился на нее.